Почтовые лошади, привезшие Клейнмихеля и меня с последней почтовой станции Орловки, вернулись на эту станцию, а так как он объявил, что рано утром, не заезжая в город, поедет обратно, в Кунавине нельзя было достать лошадей, то я послал за свежими почтовыми лошадьми в Орловку, {которых Клейнмихель, немедля по своем пробуждении часов в 8 утра, приказал закладывать в экипажи}. [Аполлон Алексеевич] Серебряков ему доложил о приезде Урусова, но не получил никакого ответа. Когда я пил чай вместе с Клейнмихелем, то по просьбе Урусова напомнил ему о том, что последний ждет его приема. Клейнмихель отвечал шутя, что я, как нижегородский помещик, вздумал покровительствовать Урусову, и прибавил:
– Пусть подождет.
Я передал это Урусову, который, горячась, уверял, что немедля уедет, но не трогался с места. Клейнмихель, выдержав Урусова часа четыре в кухне, велел его позвать и обошелся с ним любезно. В коридоре, перед комнатами Клейнмихеля, были выстроены инженеры, архитекторы и другие чины ведомства путей сообщения. По приглашению Урусова Клейнмихель, выйдя к ним, изъявил благодарность за то, что губернатор, их ближайший начальник, о них хорошо отзывается. Это должно было всех удивить, так как было известно, что[24] Урусов, перессорившись почти со всеми инженерами и архитекторами, собирался на них жаловаться Клейнмихелю. {Явно, что, обрадовавшись любезному приему последнего, он, вместо того чтобы жаловаться, их похвалил.} Клейнмихель тут же объявил, что он желает лично осмотреть труды тех, которых так одобрял губернатор.
Льду на Оке было менее, чем ночью; мы переправились благополучно. {Клейнмихель в Нижнем обскакал[25] все работы; этот осмотр он описал в приказе от 11 ноября, который мною будет приведен ниже.} При осмотре отстроенного вчерне водоподъемного здания я подвел Клейнмихеля к находящемуся близ этого здания ключевому бассейну, устроенному по {вышеупомянутому} изобретенному мною дешевому способу. Клейнмихель, не понимая ни чертежа этого бассейна, ни моего рассказа о его устройстве, не сказал ни слова, но на лице его было видно неудовольствие, {причиною которого, вероятно, было то, что его заставили сделать несколько шагов для осмотра маленького земляного кургана, из которого торчала чугунная труба, покрытая дырчатым колпаком}. Конечно, если бы вместо этого простого, дешевого устройства был построен, сообразно прежним проектам, большой кирпичный ключевой бассейн, то Клейнмихель осмотрел бы его в подробности и поблагодарил бы меня, как постоянно благодарил за все произведенные мною работы и в особенности за кирпичные. Клейнмихелю не было дела до того, что подобный бассейн стоил бы в 20 или 30 раз дороже; было бы, по крайней мере, на что посмотреть. {Во II главе «Моих воспоминаний» я говорил о том, какое благосклонное внимание было обращено Толем на мой проект устройства ключевых бассейнов. Разность взглядов Толя и Клейнмихеля происходила от разности в их образовании, а внимание начальника или его пренебрежение к изобретениям подчиненных имеют весьма важное на них влияние.}
Клейнмихель приказал мне ехать с ним в Москву; для того чтобы я мог надеть на дорогу сюртук вместо мундира, в котором я его встретил, он остановился у ворот занимаемого мною дома. Мой свояк Толстой был в это время у моей жены; увидев из окна, что Клейнмихель подъезжает к нашему дому, и полагая, что последний зайдет ко мне, он поспешил уйти. На Толстом было надето три пальто, из коих верхнее было короче нижних и самое верхнее было из летней материи; на голове была кучерская шапка, а черная его борода была покрыта хлопьями снега, {который комьями падал во время его выхода из моего дома}. В таком виде Толстой прошел мимо коляски, в которой сидели Клейнмихель и Урусов. Последний, конечно, воспользовался этим случаем, чтобы представить Толстого не признающим властей революционером. По возвращении моем из дому Клейнмихель сказал мне, что если бы он знал, для каких родных я просил его ходатайства у Государя, то, конечно, он не исполнил бы моей просьбы.
По окончании осмотра городских работ мы завтракали у Урусова; Клейнмихель за завтраком очень любезничал с женою Урусова [Екатериной Петровной]. После завтрака Клейнмихель и я поехали в Москву и успели еще засветло доехать до Владимирской губернии, где оканчивался заведоваемый мною участок шоссе. Таким образом, Клейнмихель успел в продолжение семи часов осмотреть не только все работы, производившиеся в Нижнем, но и шоссе на протяжении 50 верст и сверх того позавтракать у губернатора. Этот осмотр он описал в отданном им 11 ноября за № 207 приказе, из которого я привожу здесь несколько выписок. {Приказ начинается следующим образом}: