Осознание этого имеет самое простое практическое значение. Чем больше чувствуешь непостижимость святости Церкви, то есть чем больше входишь в нее верой («верою и любовию приступим»), тем меньше соблазняешься от видимого зла и неправды внутри исторических церковных стен.
Этому учит одно изображение, которое мы всегда видим в храме. Посмотрите на «Тайную вечерю», которая всегда над царскими вратами: среди апостолов — Иуда. Так как начало Церкви совершилось на этой вечере при нем, то не для того ли Церковь водрузила над своими царскими вратами это изображение, чтобы всегда напоминать нам о «двойном аспекте» Церкви, о том, что «врата адовы» и внутри ее, но что, и будучи внутри ее, они ее все–таки не одолеют.
Века проходят, и ежедневно выносится Чаша, а сверху всегда то же напоминание. Если Тайная вечеря, несмотря на присутствие Иуды, осталась для человечества началом Церкви, началом весны человечества, то что может быть большего у нас?! Все то же самое в меньшем размере.
«Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство».
10
Радостно войдя в Церковь, уверовав в нее, как в святое и непорочное тело Божие, каждый ставит перед собой задачу — как сохранить такую жизнь и такую веру, как сохранить себя не оскверненным от мира. Состояния радостной уверенности, просветленности — редки и мгновенны по нашей греховности. Вслед за этими просветами лазурного неба опять вся душа заволакивается тучами непонимания, пустоты, скуки, скорби, соблазнов и раздражения. Неверие обступает душу кругом, как волна на утес приливает сомнение, заливает камень веры. Это так реально, так действительно и так страшно, что, собственно, человек должен был бы непрестанно мысленно стоять на этом камне с воздетыми к Богу руками, простирая всего себя в подобии креста, с воплем к Богу о помощи. Понятно, почему так настойчиво слово Божие требует от человека постоянной молитвы. «Непрестанно молитесь» — это заповедь для каждого.
Заканчивая одно из своих посланий, апостол Павел пишет: «Итак мы, приемля царство непоколебимое, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огнь поядающий». Но как «хранить», как сохранить себя в Боге? Да, конечно, прежде всего молитвой сердца, через которую привлекается помощь Божия. Но как приучить себя к молитве, когда в сердце сухо и горько, когда в уме пустота или грех?
Есть одно определение Божие или одно Его предупреждение нам, которое мы, современные маловерующие, больше всего забываем, а вспоминая, с особенным неудовольствием отбрасываем: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают (достигают) его». Вот где лежит путь к сохранению себя в Боге. Это и есть узкий путь, ведущий в жизнь вечную: «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их». Для нас это невыносимей всего. Века благополучия во внешнем христианстве приучили нас как раз к тому, чтобы не делать над собой никаких усилий, то есть не искать узкого пути. Отстоять часа два великолепное, многокрасочное богослужение, а потом ехать домой, чтобы есть пироги со всеми начинками, — для этого не требовалось большого усилия. Через это благополучие входило в открытую дверь неверие, а когда оно начнет давать тон мышлению, то против понуждения себя, против «узкого пути» возникает особая, подчеркнутая, принципиальная вражда. «Когда у меня будет настроение, я буду молиться» — вот обычная формула широкого пути. Очевидно, что «я буду искать Царства Божия тогда, когда у меня будет настроение». «Как это «силой брать» Царство Божие? Всякое насилие противно религии». И чего только еще не скажет душа, не желающая принять всерьез христианства, не хотящая сделать его своей реальностью?! Разве переход в другое государство, принятие иного подданства достигается без усилий? В этом все и дело, что принятием христианской веры человек должен начать совершенно реальный переход в иное государство, и этот переход — узкий.
«Подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти и не возмогут». Не сумеют, не смогут перейти, так как будут отрицать необходимость усилия над собой, будут отрицать необходимость подвига.
«Весьма многие из людей, — говорит Макарий Великий, — хотят сподобиться Царствия без трудов, без подвигов, без пролития пота; но сие невозможно».
«Дух Святой, — говорит Антоний Великий, — вселяется в душах кающихся не иначе, как после многих трудов». Отец Амвросий Оптинский говорил, что стояние наше на молитве, когда сердце нелицемерно, но сухо и каменно, более угодно Богу, чем тогда, когда оно в огне умиления. И действительно, что трудного молиться, когда благодать Божия спустилась и оросила пустыню? Господу угодно другое — видеть наш труд, наш подвиг, хоть и ничтожнейший, наше терпеливое ожидание Его в душевной пустыне.