Лем хотел возразить, что это все временно, что это всего то очередная ступень, по которой нужно пройти, и что присутствие на Моисее и животных и людей оправдано. Но мужчина остановил его, положив тяжелую ладонь ему на плечо.
– Расскажите, Инспектор, о космосе. – Станислав обошел Лема и заглянул ему в глаза. Лем ответил вопросительным взглядом. – Всё, что знаете, Инспектор. Всё, что сможете.
– Мы с вами сейчас находимся в космосе. Наш корабль летит со сверхсветовой скоростью, удаляясь все дальше от галактики Млечный путь, а которой находится наша планета.
– Ещё? – спросил мужчина, улыбаясь уголками губ.
– Космос это огромное пространство. Сотни тысяч и даже миллионов световых лет могут разделять галактики и планеты. Человек не может жить в открытом космосе. Моисей создает для нас искусственную атмосферу и гравитацию.
– Хорошо. – Кивал Станислав. Его рот растянулся в самодовольной несимметричной ухмылке.
– В космосе можно увидеть красивые явления…
– Да! Это правда. Явления, происходящие там, – мужчина зачем–то указал пальцев в потолок, – действительно захватывают дух. Вот только откуда вам, Инспектор, знать?
– Что за вопрос? Мы все это знаем!
– О! Вы что, видели это своими глазами? Сквозь иллюминатор?
– Нет, экран демонстрирует иногда записи с наружных камер. И к тому же, не несите вздор! Мы не сможем увидеть сквозь иллюминатор хоть что–то. Наша скорость просто не позволит этого.
– Скорость? Инспектор, о какой скорости вы говорите? О той, с которой планета делает оборот вокруг своего солнца? Ах, нет! Скорость стояния на месте!
– Я вас не понимаю. – Лем ощущал поднимавшееся откуда–то из живота раздражение. – Что вы хотите сказать? Не юлите!
Станислав подошел к клетке с кроликами. Из стоящего рядом ящика он вынул толстые стебли какого–то растения и просунул сквозь щель в клетке. Кролики зашевелили своими розовыми носиками и накинулись на угощение. Крупными передними зубами они вгрызались в мякоть, выпивали сок.
– Что такое Моисей? – Спросил Станислав. – Кстати, Инспектор, а вы знакомы с древней притчей о Моисее?
– Прекратите меня экзаменовать. Я арестовываю вас за взлом и проникновение в секретный архив, за кражу шоколада из аптекарского склада, за искажение данных в отделе учёта, и, конечно же, за причинения вреда здоровью спортсменке на двадцать четвертом цикле спортивных соревнований.
– А вот с последним не согласен. Я к этому не причастен.
– А кто проник в программу спортплощадки?
– Я.
– Значит и вина за произошедшее полностью лежит на вас.
– Но я лишь выполнял просьбу. Поручение. Не больше, не меньше.
– Это мы позже выясним. Пройдемте в участок.
– Прошу вас, Инспектор. Давайте ещё немного здесь постоим. Всего несколько минут! Поболтаем. Как будто неофициально! Не о ваших расследованиях… Кстати, вы ловко уловили связь между, казалось бы, несвязными делами. Наверно, вы единственный. Давайте ещё немного обсудим жизнь здесь.
– Давайте. Только ответьте, зачем вам понадобилось помогать людям таким образом?
– Может, потому что я могу!? Точно не из любви к ним. Хотя они и напоминают мне овечек. Это вон те милые создание с кудрявой шерстью. – Они обернулись на вольер с несколькими овцами, беспристрастно жующими свой ужин. – Самые глупые на Земле. Как люди. Никакой индивидуальности. Следуют слепо за поводырем. Верят всему, что им скажут. И никогда не заступятся за другого. Овцам простительно. Они никогда не были на вершине эволюции. Но человек… имея мощнейшее оружие – разум, интеллект, – деградирует, скоротечно и безвозвратно. К овцам питаешь сентиментальную нежность, снисходительную любовь. Вроде как, они ни виноваты. Так распорядилась природа, эволюция. Люди не достойны подобных чувств. Но я им помогал. Знаете, что объединяло их? Жажда удовлетворения корыстных желаний. Это только слова – что людей объединяет общая задача, что каждый самоотверженно бьется ради достижения всеобщей великой цели. На деле, каждый из нас – самовлюбленный эгоист, который уложит десятки чужих жизней на алтарь собственных желаний и нужд.
– Мне жаль, что вы так считаете.
– А мне жаль, что вы, Инспектор, убеждены в человеческой преданности. Это не всегда выгодно. И вы так и не ответили на мой вопрос о притче про Моисея.
– Примитивная Земная легенда, лежащая в основе религиозных взглядов, возникших во времена научного невежества.
– О! Ваша осведомленность правда радует! И что же, вы не замечаете сходства? Почему, по–вашему, эту гигантскую конструкцию, которую с гордостью называют космическим кораблем, именовали в честь еврейского пророка?