– Как же вы объясните причину того, что мы все находимся здесь? – Сдерживая свою ярость, спросил Лем.
– Всё зависит от того, Инспектор, какое понятие вы вкладываете в это слово. Где это – здесь, по–вашему? На космическом корабле?
Лем кивнул.
– А какие у вас есть доказательства этого?
– А что, по–вашему, доказывает обратное?
– Много что. К примеру, откуда по вентиляции поступает к нам воздух?
– Из лабораторий с растениями.
– Этого кислорода хватило бы только на одну эту лабораторию. Другой вопрос, Инспектор. Откуда мы получаем воду?
– Химическим путём, я полагаю. Помимо принципа безотходности.
– Что же, мы воду, по–вашему, из мочи получаем?
– Почему сразу из мочи? – Обескуражено спросил Лем.
– Будь мы в космосе, это был бы единственный неиссякаемый источник жидкости. Ещё вопрос, Инспектор. Откуда наши талантливые ученые–садоводы берут почву?
– Я думаю, это глупый вопрос. Переработка органических остатков нашей жизнедеятельности.
– Почему вы так уверены? Вы будете так же уверены, если я предоставлю вам спектральный анализ нашей «органической» почвы, Инспектор?
– Вы будто хотите меня запугать. Или вовсе угрожаете. Это все смешно!
– Давайте в двух словах вам расскажу, как это работаете. Мы собираем отходы со всего корабля. В том числе и наших покойников. Хотя некоторые, конечно, отправляются в реактор. Вот это я понимаю – сгорели на работе! – Мужчина, откинув голову, громко и раскатисто засмеялся, но быстро прекратил. – Продолжим. Отходы, чтобы превратиться в почву, должны сгнить, быть переработаны жучками и червячками и на всё это требуется гораздо больше времени, чем у нас здесь было. А иначе это получается лишь органические удобрения. Ускоряют рост, не вредят человеку. Вы понимаете, о чем я?
Лем кивнул.
– А я думаю, что нет. Видите ли, все эти процессы гниения хороши, но лишь для того, чтобы питать почву. На нижнем уровне, прямо под реактором, стоят большие контейнеры. В них, как нас убеждают, консервация отходов позволяет получить грунт для посадки растений. Но ведь никто не наблюдал за тем, как именно происходит этот процесс.
– И как же? – Лем, пребывая в некотором нетерпении, сложил руки на груди.
– Не нужно этой снисходительности, Инспектор. Проявите немного терпения. Финал уже близко! – Мужчина немного улыбнулся, а в его глазах просияла какая–то тайна, как яркая звезда, или даже целая вселенная. Он облокотился локтями на стол, сложив кисти рук треугольником. – Миксер. Простое приспособление, которое используется на кухне для приготовления десертов. Человечество изобрело промышленный миксер. Гигантский. В ночное время суток, когда жизнь на Моисее затихает, и случайные свидетели полностью исключаются, контейнеры с собранными отходами продолжают свой путь. Большой роботизированный конвейер отправляет их на самый нижний уровень. Позволю себе напомнить вам, Инспектор, что именно на этом уровне расположен так называемый стыковочный шлюз. Это если использовать космическую терминологию. Я бы предпочел назвать его дверью на задний двор. В каком–то смысле, так оно и есть. – Мужчина, полуприкрыв глаза, мечтательно чему–то улыбнулся. – Скрытый от любопытных глаз конвейер отправляет контейнеры с отходами вниз, опрокидывая их в резервуар с землей. Несколько гигантских миксеров, включаясь поочередно перемешивают отходы с землей, измельчая всё на своем ходу. В этот же резервуар попадают останки человеческой плоти. Не сразу, нет. Инспектор, вы видели тот шлюз на нижнем уровне?
Лем утвердительно кивнул головой.
– Хорошо. Когда на Моисее появлялась необходимость избавиться от тела, его свозили именно к этому шлюзу. Двери раскрываются, тележку с телом устанавливают на специальные направляющие и дверь закрывается. Затем нажимают определенную комбинацию на панели справа от шлюза. Инспектор, вы никогда не задумывались о предназначении хитрой панели?
– Нет, – вяло ответил Лем.
– Определенная комбинация включает огромную печь. Направляющие на самом деле являются рельсами, по которым тележка с телом начинает свое движение. Печи разогреваются до определенной температуры и сжигают покойника в пепел, который затем опрокидывается в общую яму с землей и компостом. И вот мы уже имеем жирную плодородную почву для наших сельскохозяйственных изысканий.
Лем не возражал. Он только вспомнил, как однажды прогуливаясь по ботаническому саду, ему безумно захотелось коснуться земли. Он наклонился к цветам и, вдыхая их аромат, запустил руку в грунт. Земля была мягкой, рыхлой, немного влажной или даже как будто жирной. От неё исходил щекочущий нос запах. Не противный, но специфический, с какой–то характерной кислинкой. Очень не привычный. Лему подумалось тогда, что на планете, с которой они улетели, всегда стоит такой запах. Люди живут в этих пряных испарениях, и, возможно, сами пахнут так же.