- Да откуда вам знать, что я думаю? Я, может, вообще ничего не думаю.
- Совсем не думать способны только червяки, у них это делать нечем. А ты бы лучше подумала о матери.
- Да что вы привязались? Вы вот мимо шли, так и идите дальше. О матери... Что вы вообще знаете? Она вот обо мне думает?!
- Нет, не думает, - вроде в незнакомце ничего не изменилось, но Лиза почувствовала, что он ее жалеет. Стало стыдно, и от этого она разозлилась. - Она думает только о себе, о своем горе. Ты тоже думаешь только о себе.
- Да кто вы вообще такой?! Вы что, сумасшедший или просто заняться нечем? Если вы решили, что я спрыгнуть хочу, так я не хочу, - как бы ни хотелось решить все проблемы одним махом, но Лиза прекрасно понимала, что никогда не отважится прыгнуть с моста. Слишком сильно она боялась высоты и боли. А хотела бы, так не стояла бы здесь второй час.
- Это хорошо, что не хочешь, - незнакомец неожиданно радостно, даже озорно улыбнулся. Если раньше Лизе казалось, что парню не меньше двадцати восьми, то сейчас она не дала бы и восемнадцати, так красила его улыбка. - А вот я, пожалуй, прыгну.
И одним слитным движением он перемахнул через перила. Лиза даже вскрикнуть не успела, горло сдавило спазмом. Она глянула вниз, но ни незнакомца, ни даже кругов на воде не увидела. Огляделась вокруг. Машины все так же проезжали по мосту, будто никто и не видел прыжка.
- Бред, - Лиза вытерла неожиданно выступивший на лбу пот, стало отчего-то жарко. Стоять на мосту больше уже не хотелось, и она побрела домой.
Как ехала в автобусе, Лиза потом почти не помнила. Было то холодно, то жарко, ощутимо дрожали руки и подгибались ноги. Дома она, не раздеваясь, добралась до кровати. Было опять холодно, и снимать куртку не хотелось. Мать вроде так и валялась в комнате на полу под столом. Лизе было все равно. Хотелось пить, но за водой надо было идти на кухню, а сил не было даже пошевелить рукой.
Вечером следующего дня, чуть протрезвевшая мать вызвала скорую. Лиза металась в бреду, бессвязно что-то бормотала: кажется, уговаривала мать не пить; иногда громко кричала "не прыгай!", захлебываясь кашлем. В больнице сказали - крупозная пневмония.
Мать приходила каждый день, таскала продукты. Сначала к Лизе ее не пускали, но потом она упросила врачей. Как ни странно мать была трезвой все четыре недели, что Лизе пришлось провести в больнице. Даже запаха перегара Лиза ни разу не уловила.
Когда пришло время выписки, Лиза со страхом возвращалась домой. Мать, испуганная болезнью дочери и тем, что Лиза чуть не умерла, могла снова начать пить теперь, когда все было в порядке.
Но дома было убрано, была приготовлена еда, а мать, обнимая Лизу, клятвенно обещала больше не пить. Лиза таким обещаниям не верила - не в первый раз, но, как ни странно, слово мама сдержала.
Из-за болезни с трудом окончив десятый класс (учителя пошли на встречу, проводя дополнительные занятия и не ставя двоек за контрольные), Лиза перешла в одиннадцатый. История на мосту почти забылась. Лиза была уверена, что прыгнувший парень был просто плодом больного мозга, началом болезненного бреда.
Начался одиннадцатый класс. Потом выпускные экзамены. Лиза окончила школу с золотой медалью и поступила в технический университет, в котором и работала ее мама, но на экономический факультет. Специальность "Экономика машиностроения". Специальность считалась престижной, по конкурсу было трудно пройти, но для медалистов были льготы.
В университете Лиза впервые влюбилась. Пылко и безнадежно. Объект ее грез учился на третьем курсе, имел в своем распоряжении BMW, модно одевался и довольно претенциозно звался Эдгаром. Непонятно, что в нем привлекло Лизу. Она не знала, какой он человек, очень редко его видела, даже о его успехах в учебе (весьма посредственных) не имела представления. Зато он участвовал в местной команде КВН, при улыбке у него появлялись ямочки на щеках, и он весьма элегантно и небрежно смахивал длинную густую челку со лба. У многих девочек бывает такой период платонической слепой любви к недосягаемому объекту. Потом проходит. Но у Лизы довольно неожиданно такая любовь овеществилась.
Лиза от спокойной жизни уже прекратила походить на свежеподнятого зомби, в гардеробе появились пусть недорогие, но новые и целые вещи. Стрижка престарелого рокера сменилась аккуратным каре, а в студенческой сумке появился блеск для губ. Первого сентября на втором курсе Лиза пришла в платье. Обычное платье-футляр длинной до колен произвело в группе фурор. Кроме как в джинсах и бесформенных кофтах до этого ее никто не видел, а теперь обнаружилось, что у Лизы стройная фигура и прямые гладкие длинные ноги. На праздничном концерте, организованном по традиции силами студентов, Эдгар ее и заметил.
Даже нельзя сказать, что Лиза сильно сопротивлялась ухаживаниям старшекурсника. Она сдалась сразу и безоговорочно, будучи безмерно счастлива от внимания объекта её грёз. Надо отдать должное Эдгару: он красиво ухаживал. Конфеты, цветы, походы в кино и кафе, мелкие украшения, поток эсэмэсок - недостатка в этом не было. Да - банально, просто и не сильно затратно, но для Лизы, впервые получившей такое внимание, это было сродни полету на Луну: что-то невероятное и феерическое. Только она, очарованная всем происходящим, не понимала, что этот полет ей предстоит проделать без скафандра и вовсе без ракеты.
Она не замечала снисходительного взгляда Эдгара, презрительных усмешек его друзей. Будучи сама по натуре искренней и доверчивой, она считала, что и другие люди такие же. Если кто-то спросил: "как у тебя дела?", то ему это действительно интересно; а если приглашают в компанию - значит, действительно хотят тебя видеть. Перешептываний за своей спиной она тоже не замечала, и не было у нее подруги, которая могла бы ей открыть глаза: Эдгар был обычным бабником, а Лиза - просто очередная галочка в его списке.
Прошло немного времени, и Эдгар стал прямо говорить Лизе, чего бы от нее хотел. Она сама вроде как и не была против, но что-то её останавливало. Когда же он применил прием безотказно действующий на таких глупышек - "или секс, или мы расстаемся" - Лиза ожидаемо согласилась.
В день, когда всё это должно было случиться, она ушла с двух последних пар и пошла бродить по парку. Её ощутимо трясло, совершенно не хотелось идти к Эдгару вечером, но она уговаривала себя: если любишь кого-то, то это правильно - принадлежать ему целиком, без остатка. Присев на скамейку, Лиза пыталась разобраться, что именно удерживает ее от этого поступка. Ведь девственность в наше время не такая большая ценность. Даже если они потом расстанутся, никто её не осудит. Или может она просто боится, что разочарует Эдгара? Ведь когда они первый раз целовались, он подтрунивал над ее скованностью и неопытностью. И Лиза решила, что не будет бояться и сегодня станет полностью его.