– Вот и отлично! – воскликнула Хиона. – Мне, как и прекрасной Каре, надоело одиночество, и я устала охранять этот высокогорный райский склеп. Ваши приключения развлекут и меня. А потом я придумаю, что для вас сделать. Каждый обретет то, к чему стремится. Да и мои монахи заждались, двадцать лет мечтают о Преображении. Им тоже пора его получить. Так что, вперед, мои смелые гости. Вперед, к истокам вечного движения, вечного стремления, вечного обновления!
Царица подошла к фонтану и обрызгала юношей водой. У Гармагера закружилась голова, он потерял ориентацию и свалился на пол. Придя в себя, принц заметил лежащего рядом Эвера. Прошло еще одно томительное мгновенье, и молодые люди превратились в горячие источники. Вода в них долго бурлила, набирая силу, а потом ринулась в серебряную воронку, расталкивая холодные капли, падающие с волшебной резной чаши.
– Мне надо вниз, к реке, – думал Эвер, выискивая щели в скальной породе. – Пока вниз, а потом, наверняка, услышу шум водопадов!
– Сейчас высвечу себе дорогу … Где мои талисманы? – думал Гармагер. – Как ни странно, они у меня… Их кошачьи глаза укажут мне самый короткий путь к реке. Отлично, знаю куда бежать. Вперед, только вперед! Вот, черт! Темно, как в безлунную ночь в засаде… Что я слышу? Что за звуки! Может, река близко? Похоже на звон серебряных мечей на поле боя. Ах, как я соскучился по своей дружине. Вернусь, попрошу Хиону показать в чаше, что с ними.
– Что за нежный перезвон? – думал Эвер. – Неужели река рядом? Какой мелодичный…Так звенели монисты на груди любимой, когда она танцевала при свете костра … Боже, как бьется сердце… А какой мрак вокруг. Темно в глазах, как тогда, когда я зарывался в водопад ее черных кудрей. Похоже, скоро доберусь до цели…
В полдень воды источников достигли горного потока. Соприкоснувшись с ледяной речной водой, теплые родниковые струи превратились в купающихся юношей. Возбужденные и усталые они вылезли на берег.
– Какой ты горячий, Эв. Не заболел ли? – спросил принц с тревогой в голосе.
– Со мной все в порядке. А вот ты весь заледенел, Гарм! Неужели простудился?
– Да, что ты! Чувствую себя превосходно, бодрый как никогда!
– Отлично, посидим на солнышке, а потом в гору, назад к Хионе.
– Лично я предпочел бы домой. У меня в апартаментах роскошно, как во дворце Альморава. Пойдем ко мне, выпьем, отдохнем, приведем себя в порядок, а завтра снова к царице.
– Я согласен. К себе тебя не зову. Мне дома хорошо, но принца туда не пригласишь. Тебе у меня не понравится… Убого, да и не слишком опрятно.
… На рассвете следующего дня молодые люди робко переступили порог храма и остолбенели. На троне восседала прекрасная дева в изысканном наряде цвета чайной розы. На голове у нее была такого же оттенка шапочка в форме цветка, украшенная сверкающими аметистами, а замысловатые узоры ее одеяния были составлены из матовых нежно-розовых кораллов.
Не успели юноши подойти к трону, как Хиона, обрызгав их водой из фонтана, в мгновение ока превратила в два зерна. Царица осторожно подняла их с пола, отнесла к двери и бросила в клумбу, что была разбита у стены храма.
В полдень на теплом весеннем воздухе распускались два удивительных цветка. Пунцово-алый Эв, открыв глаза, завибрировал под нежным дыханием ветерка. Повертев своим махровым венчиком по сторонам, он немедленно принялся радостно зазывать к себе суетливых стрекоз и озабоченных пчел. Увидев на соседнем кусте нежно-розовый цветок, он еще пуще зарделся, решив, что рядом находится самая очаровательная в мире бабочка.
– Как она восхитительна! – подумал юноша, призывно размахивая лепестками. Однако, почувствовав ее аромат, пришел в откровенный восторг, он понял – перед ним родственное создание.
Ядовито-желтый Гарм открыл глаза чуточку позже и огляделся. Солнце светило ярко, нежные запахи поднимались от весенней земли. Рядом, вишневый от смущения, Эв заигрывал со сладко пахнущей розой шиповника. Гарм отвернулся и стал рассматривать голубой небосвод, с интересом вглядываясь в пушистые молочно-белые облачка. Проворная бабочка, привлеченная роскошным золотистым венчиком, уселась на цветок. Гарм вздрогнул и согнал ее. Назойливая гостья, взлетев, снова опустилась на него.
– Вот пестрая дрянь! Полюбоваться на мир не дает. Навязалась на мою голову! – подумал принц и задергался всем телом, сгоняя непрошеную гостью.
Бабочка, почувствовав дрожь отвращения, сделала вид, будто ничего не случилось. Она не желала сдаваться, а потому, красиво помахав разноцветными крылышками, еще сильнее вцепилась в пушистый венчик, пытаясь удержаться на приглянувшемся ей золотистом ложе. Обозленный Гарм так грубо защемил ей лапку, что та, наконец, сообразила – дело приняло нежелательный оборот. Теперь уже перепуганная нахалка сама захотела ретироваться, да не тут-то было. Лапку заклинило намертво. Долго еще легкокрылая красотка билась, пытаясь высвободиться, пока, обессилив, не повисла на цветке, как подстреленная дичь на поясе у охотника.