– Я здесь уже больше месяца – рассказал тот. – Жду попутчика. Мне одному не подняться на Бирюзовое Плато. Я по-настоящему еще не окреп после болезни… Так мучился, ужасно болело сердце. До сих пор не могу понять, почему меня любимая предала… Бросила, даже не объяснив, за что…
– А что хорошего можно ожидать от женщин? – вспылил Гармагер. – У меня погиб отец – король Альморава, так года не прошло, как мать сыскала себе нищего трубадура! Теперь живет с ним да радуется… Если уж такого, как Агомар – смелого, умного, красивого законная супруга забывает так быстро, то что говорить о других… Нам вообще рассчитывать не на что! Оглянуться не успеем, как они предадут, изменят, а, вдобавок, еще и надсмеются над нами.
– Зачем же тебе к Хионе? Чем она поможет? – удивился Эвер.
– Мне никто не может помочь. Я этого и не жду. Я только хочу спросить у царевны: есть ли на Земле хоть одна достойная дама, у которой была бы память и верность не такая, как у курицы, и которая имела хотя бы каплю женской гордости и человеческого достоинства? Или то, о чем я говорю просто бред и мужская блажь?
… Двое суток ушло у юношей на подготовку к походу. На рассвете третьего дня они отправились в путь. Поначалу идти было легко, молодые люди были полны надежд, и дорога казалась им знакомой. Но чем круче поднималась тропинка, и сумрачнее становились горы, тем мрачнее становилось у них на душе.
Иногда по вечерам в слабых отблесках заката, в очертаниях окружающих скал они различали грозные профили духов гор. А по ночам вместо полного лика Луны, им чудилась сидящая на облаке, облаченная в клубящуюся мантию, скорбная Матерь Мира. Днем же под ослепительными лучами Солнца остроконечные вершины гор, зачастую, казались им белоснежными куполами поднебесных монастырей.
Гарм и Эвер упорно шли вперед, потеряв представление о том, сколько дней провели в пути. Они считали только безлунные ночи, во время которых, содрогаясь от пронзавшего тело и душу холода, прощались со своим земным прошлым. Но однажды тьма отступила, ее изгнал тонкий молодой месяц, появившийся в окружении бриллиантовой россыпи звезд. Юношам показалось, будто над ними засветились в снисходительной улыбке серебряные уста небес, над которыми кокетливой золотой родинкой сверкала вечерняя звезда. Впервые за долгую дорогу молодые люди облегченно вздохнули и с легким сердцем подошли к зубчатому краю скалы, уступ которой служил им ложем.
Они огляделись и остолбенели. Перед ними предстала картина вечности: мертвые, иссиня-черные хребты теснились под ними до самого горизонта. Словно живые сердца этих каменных великанов во мраке слабо мерцали редкие огоньки горных селений. А над всем этим застывшим великолепием, в безбрежном, непостижимом небесном океане хрупкая серебряная ладья нового месяца ныряла в клубящиеся волны набегающих черно-серых облаков. Впервые в жизни молодые люди почувствовали себя сопричастными грандиозному акту мироздания. Восхищение и страх, надежда и отчаяние – все смешалось в их юных сердцах, вытесняя полудетские, а потому такие жгучие обиды.
Гармагер и Эвер уснули только на рассвете, в дорогу тронулись в полдень, а к вечеру миновали последний горный перевал. Цель своего путешествия они увидели в лучах заходящего солнца.
Бирюзовое Плато оказалось обширной плодородной долиной, со всех сторон окруженной горными хребтами. Полсотни разноцветных диковинных по форме домиков, утопая в садах, уютно расположились неподалеку от быстрой горной реки. Небольшие поля, разбросанные по склонам, были вспаханы. Юноши даже разглядели два больших стада, которые пастухи гнали по домам. В пламенеющих отблесках заката среди ярких построек выделялось большое, прилепившееся к высокой горе, строение, сложенное из зеленовато-серых кубов.
– Как ты думаешь, это серое уродство – храм Хионы? – разочарованно спросил Гармагер.
– Не ворчи, Гарм. Наверняка эти каменные блоки, вырублены из настоящего нефрита… Погляди на ниши талисманы и сравни! Да, в принципе, теперь это и не важно. Главное, добрались живыми и здоровыми! Лучше посмотри повнимательней под ноги! Эти монахи провели сюда к перевалу отличную дорогу. По ней мы спокойно можем спуститься в долину даже при свете месяца! Если поторопимся, часа через полтора будем у Храма.
– Не хочу спешить. Давай заночуем здесь, а утром пойдем вниз. Незнакомые люди, неизвестные порядки. Свалимся им на голову на ночь глядя – только обозлим!
Тяжело вздохнув, Эвер опустился на большой камень и устало закрыл глаза. Очнулся он, услышав гомерический хохот своего спутника.