— Понятно… Вернее, ничего не понятно. Ладно… Что делается для предотвращения авиакатастрофы?
— Вы разрешите, Юрий Владимирович?
Посетитель кивнул на большую карту СССР, шторки по бокам были раздвинуты, давая возможность окинуть взглядом 1/6 часть суши от Калининграда до Сахалина.
— Да, пожалуйста.
Генерал Константинов подошёл к карте и взял указку.
— Рейс сам по себе достаточно сложный. Маршрут идёт вот таким образом: Одесса-Киев-Челябинск-Новосибирск-Иркутск-Хабаровск-Владивосток. Причем, до Новосибирска летит один борт, а там его меняют на новый. Экипаж так же меняется. В сообщении указано, что авария произойдет при посадке. А именно в результате потери скорости самолета, которая возникла при совокупности ошибочных действий экипажа при пилотировании самолёта в сочетании с неправильными, а именно завышенными из-за возможного нарушения герметичности динамической системы питания пилотажных приборов показаниями указателей скорости в условиях дефицита времени на малой высоте в сложных метеоусловиях.
— То есть виноват экипаж?
— Не только. Тут ещё приборы могли барахлить. В общем, мы связались с Главным управлением гражданской авиации. Сказали, что возможны нештатные ситуации при посадке этого рейса в Иркутске 25 июля. Порекомендовали более тщательно подготовить самолет в Новосибирске и обратить внимание на состояние экипажа.
— Не интересовались они, откуда у нас столь внимание к этому рейсу?
— Ну как же, первым делом стали вопросы задавать. Им ответили, что есть данные о возникновении нештатных ситуаций. Откуда информация — не их дело, так как не имеют необходимого допуска.
— Лихо выкрутились, — прищурился Андропов.
— Ну а как ещё говорить? — положив указку обратно, Константин Михайлович вернулся на место. — Ещё и предупредили, что, если авария все же случится, отвечать будут по полной программе.
— Хорошо, — покивал председатель КГБ. — Будем надеяться, что всё обойдется… Теперь ко второму вопросу. Вы ознакомились с письмом, которое мне адресовано?
— Конечно, — вновь подобрался Константинов. — Предлагается перейти на несколько иной способ общения, вариант которого будет изложен в письме на имя Абрама Семёновича Гмурмана, отправленного до востребования на Главпочтамт.
— Узнали, кто это такой Гмурман?
— Нашли одного, полностью совпадают имя, отчество и фамилия. Гмурман Абрам Семенович, родился в 1898 году в Одесской области в семье портного. Был четвёртым ребенком из пяти. В 1909 году семья перебралась в Одессу. С детства проявил недюжинный талант музыканта, обладая практически идеальным слухом. Играл в местных кабаках на скрипке и фортепьяно. В 1921 году женился на Софье Моисеевне Либерман. Через два года они перебрались в Москву. В 1923 году у них родился сын Иосиф. Сам Гмурман работал музыкантом в различных ресторанах, но два года спустя получил серьезную травму кисти и про исполнение музыкальных произведений пришлось забыть. На своё счастье встретил знакомого, который работал в консерватории и по его протекции был туда устроен в качестве настройщика. Где и работает по сей день, несмотря на достаточно солидный возраст. Слух-то у него по-прежнему идеальный. Там на него буквально молятся, Юрий Владимирович!
— Дальше-то что?
— Ну а дальше… Сын с музыкой не задружился, стал технарем. Окончил сначала училище, а потом ВТУЗ при заводе «Серп и Молот». Работал мастером в литейном цехе. В 1944 году, несмотря на бронь от завода, добровольцем пошёл на войну. Погиб смертью храбрых в апреле 1945 года при освобождении Вены. Посмертно награждён орденом Красной Звезды. Жена Софья умерла два года назад — неоперабельная опухоль поджелудочной железы, — вздохнул генерал. — Так, что сейчас наш Гмурман один живет.
— Хм, интересно… Откуда такие подробные данные?
— Так он мне сам всё это рассказал. Живет он в Скатерном переулке, от меня в двух шагах. Ребятки установили его маршрут на работу и с работы. Не менялся несколько дней. От Консерватории по Большой Никитской до сквера Алексея Толстого напротив церкви Вознесения. Там сидит минут двадцать-полчаса, а потом уже домой. Вот в этом скверике мы с ним и пересеклись как бы случайно. Интересный человек, доложу я вам, Юрий Владимирович... Ну, в общем, это всё лирика. Помочь в получении письма согласился сразу. Вот каждый день мои сотрудники его до почтамта довозят, провожают к окошку. А сегодня письмо пришло.
— Да вы что, Константин Михайлович! Битый час мне про этого Гмурмана голову морочите…