После пробежки лёгкая разминка прямо в номере, закончившаяся работой на «лапах». К счастью, ничего не разбили. Не пострадали ни зеркало в прихожей, ни графин с парой стаканов на столе, ни стоявший в углу телевизор.
Вечером полноценная тренировка в выделенном для боксёров организаторами центральном боксёрском клубе Казани. Зал в одноэтажном помещении метров семьдесят длиной и около двадцати в ширину — такой огромный пенал. Слева и справа висят мешки, между оконными проёмами — боксёрские «стенки» и «груши», в конце зала установлен ринг. Для 71-го года вполне.
Местных пацанов повыгоняли, в эти дни у них выходные. Но в окна пацанва местная то и дело заглядывает, интересно им поглазеть на лучших боксёров страны. Я одному такому любопытному пацанёнку лет десяти подмигиваю, тот тут же улыбается во весь свой щербатый рот.
Ужин, потом просмотр по телевизору новостей. Диктор Анна Шатилова рассказывала, как страна готовится к открывающемуся 30 марта XXIV съезду ЦК КПСС с сопутствующим репортажем из нескольких городов. Дальше о том, как реализуется на практике принятое недавно постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему улучшению работы районных и городских Советов депутатов трудящихся». До кучи был показан репортаж из стен волгоградского райсовета депутатов.
— Переходим к зарубежным новостям. Двести человек погибли в Перу в результате оползня в изолированном шахтерском лагере в Чунгаре…
Да, неспокойно в мире. Войны то тут, то там вспыхивают, то катастрофы… Кстати, про эту в Перу я не помнил, и потому не включил в свои «хроники». А вообще пора бы уже наконец начать их пристраивать.
Ладно, пока не об этом нужно думать, завтра у меня бой, хорошо бы выспаться. Отправляюсь на боковую, и словно по команде, организм тут же вырубается. А просыпаюсь ровно в 7 утра. В окно бьёт яркий солнечный свет, на фоне предыдущих пасмурных дней настоящее событие.
— Чего такой весёлый? — спрашивает меня Казаков, появляясь из санузла в одних трусах и всклокоченными после душа и полотенца волосами.
— А чего печалиться? — отвечаю я вопросом на вопрос и ещё шире улыбаюсь. — Вон, погода так и шепчет.
— Это точно, — задумчиво бормочет он, с прищуром глядя в окно. — Только давай будем радоваться, когда золотую медаль выиграешь.
— А чего бы и не выиграть? — самоуверенно заявил я.
— Ну и самоуверенный же ты наглец, Покровский! — покачал головой Лукич. — Ступай в ванную, охладись под холодным душем.
Первыми на ринг в нашей весовой категории поднялись Чернышёв и представлявший «Локомотив» Долбитиков. Часы были остановлены в 3-м раунде ввиду невозможности Долбитиковым продолжать бой из-за серьёзного рассечения. Следующий бой — армеец Васюшкин против спартаковца Сидоренко. В прошлом году я с Сидоренко справился без труда. И тут Васюшкин — в прошлом двукратный чемпион СССР — был по очкам сильнее спартаковца. Таким образом, стала известная первая пара полуфиналистов.
Сегодня мой бой третий по счёту, и его судил олимпийский чемпион Мехико Дан Позняк, ещё недавно сам выходивший на ринг. Пощупал наши со Скворцовым перчатки, проверил наличие «ракушек», легонько похлопав каждого из нас в районе паха.
— Бокс!
Скворцов, видно, либо сам смотрел, либо ему рассказали о том, как я провёл предыдущий поединок с Николадзе. Во всяком случае, в его глазах читался самый настоящий страх. И с первых секунд, чуть ли не зажмурившись, принялся рубить воздух перчатками в надежде, наверное, хоть разочек меня достать. Я и этого ему не позволил. Переждал на дистанции, пока парень намашется, спокойно блокируя удары и уклоняясь, а затем сам пошёл в атаку на задохнувшегося соперника. Моя атака оказалась куда более затяжной и в итоге удачной. После точного крюка справа в скулу спартаковец медленно стал сползать вниз, цепляясь перчаткой за канат.
— В угол!
Я и без команды рефери знаю, куда мне идти. Позняк тем временем открывает счёт. Мне казалось, что я не так уж сильно и попал, но Скворцов явно не горит желанием вставать на ноги. Сидит на пятой точке, согнувшись и опустив голову, разглядывая расплывающиеся на канвасе капли крови. Вот как, я ему, оказывается, и нос успел расквасить.
— Аут! — заявляет Позняк, размахивая руками.
Даже как-то неинтересно, слишком легко, и моё лицо не выражает бурной радости. Так, всего лишь удовлетворение хорошо сделанным делом. А Казаков рад, хлопает меня по плечу, спине, улыбается по весь рот:
— Здорово ты сработал, песня, а не атака.
— Да он, такое ощущение, сам не хотел вставать. Испугался, что ли…
— Ну, испугался или не испугался — не важно, главное — что победа яркая и убедительная. А даже если он и встал бы, не уверен, что дотянул бы до гонга.