Брежнев и в самом деле позвонил в обком партии, похлопотал за меня. Это мне сказал председатель нашей первичной организации, а ему лично первый секретарь обкома партии товарищ Рябов. Так что с рекомендациями теперь полный порядок, осталось в течение года нигде не накосячить. Да и как косячить, когда за тебя сам генеральный секретарь ЦК КПСС поручился?!
Не прошло и недели с момента приезда из Москвы, как позвонил Силантьев. Не очень оптимистичным голосом сказал, что отдал бобину лично Пахомову, тот перезвонил ему на следующий день и сказал, что альбом неплохой, несколько песен он уже слышал — это про мои — но у него очередь на год вперёд. И он с этим ничего поделать не может. Есть ещё студии звукозаписи и заводы по выпуску грампластинок в Ленинграде и столицах союзных республик, но там очередь не меньше. Так что если руководство филармонии, которую представляет ВИА «Свердловчанка», согласится подождать год, а то и два — то ансамбль поставят в очередь. При этом нужно будет ещё приехать и сделать профессиональную запись, эта почему-то звукорежиссёра фирмы, который тоже прослушал магнитоленту, не слишком устроила.
Я передал наш разговор Полине, та, понятно, расстроилась, пришлось отвлекать её от грустных мыслей напоминанием о грядущей свадьбе. Оказалось, она успела выклянчить обещанную подругой подборку модных журналов, и в одном из них был раздел свадебной моды осени 1970 года. Одна платье Полине очень уж понравилось, я одобрил, и завтра же она отправится в ателье, договариваться о пошиве.
А потом и традиционным способом, который заключается в тесном контакте двух тел противоположного пола. Правда, в моём будущем уже и однополые контакты станут считаться традиционными, но это на загнивающем Западе, у нас, в России, с этим не спешили. И правильно делали, нечего всякую гадость разводить. А эти у себя в гейропах пусть вырождаются, туда им и дорога. Правда, на их место придут миллионы беженцев с Ближнего Востока, что тоже не сахар… Главное, что не к нам. В России холодно и нет таких пособий, чтобы хреном груши околачивать, а со скуки насиловать местных девок и избивать толпой стариков, зная, что тебе за это ничего не будет, так как общественное мнение сочувствует несчастным мигрантам и обижать их — себе дороже.
На воскресенье запланировали поездку в Асбест — знакомить Полину с моими родителями. А в понедельник я позвонил в приёмную первого секретаря горкома партии, которым в это время являлся Геннадий Андреевич Студенок. Помнится, в этом году он перейдёт на работу директором завода транспортного машиностроения, и я подумал, есть ли смысл с ним вообще заводить этот разговор… Может, дождаться, пока нового назначат?
Ладно, попытка не пытка. Секретарше я сказал, что прошу встречи по вопросу, касающемуся рацпредложения, а какого именно — скажу Студенку при личной встрече. Может быть, рядовому гражданину и отказали бы, но мне перезвонили через полтора часа, сказав, что день приёма по личным вопросам у Геннадия Андреевича в четверг, он сможет меня принять в 16.30. На всё про всё мне выделили 10 минут, просили не опаздывать.
Я пришёл в 16.15, но в кабинет зашёл в 16.40. Предыдущий посетитель, коим оказалась солидная женщина, тоже зашла с опозданием. Что, впрочем, неудивительно, в плане точности нам есть чему поучиться у «загнивающего» Запада.
Первой, впрочем, в кабинет заглянула секретарша, оповестившая о приходе товарища Покровского, после чего уступила мне дорогу.
— Здравствуйте!
— Добрый день! — кивнул Студенок. — Проходите, присаживайтесь. Что у вас? Что за рационализаторское предложение?
— Геннадий Андреевич, вы, наверное, слышали какие-то мои песни? «И вновь продолжается бой!», — напомнил я, — «Аист на крыше», «Этот город», «Я не могу иначе»… Сейчас на правительственном концерте прозвучал моя новая вещь «Малая земля»,
Так и подмывало сказать, что за неё меня лично поблагодарил Брежнев, и даже выпил со мной, но… Дал обещание никому об этом не трепаться.
— Да-да, — покивал Студенок, — кое-что слышал. А моей жене очень нравится песня «Я не могу иначе». При этом, как мне доложили, вы ещё и неплохой спортсмен, достойно защищаете честь свердловского бокса. Ну, так в чём у нас суть дела?
— У ансамбля «Свердловчанка», который работает при местной филармонии, накопился неплохой материал, они даже записали магнитоальбом. Вот, — я положил ан стол бобину в упаковке. — Материал прослушал сам директор фирмы «Мелодия», похвалил. Но сказал, что у них очередь на год вперёд. И в других городах, где имеются их филиалы, очередь не меньше. А вы представляете, сколько на Урале талантливых музыкантов, коллективов, исполняющих как классическую, так и популярную музыку! И они могли бы заявить о себе с помощью грампластинок, которые разошлись бы по всей стране. Но эта пресловутая очередь… Вот я и предлагаю создать в Свердловске филиал фирмы «Мелодия». А можно даже нечто самостоятельное. Как студию звукозаписи, так и небольшой завод по печатанию пластинок. Назвать, к примеру, «Ural Records». Чтобы сразу — международный уровень. Чтобы не только СССР охватить, но и страны социалистического лагеря, а может — чем чёрт не шутит — и капстраны. Ведь можем же выставить достойный музыкальный продукт! Я даже могу предложить место под них — недостроенное здание на углу Щорса и Серова. Оно принадлежит свердловскому Союзу художников, хотели построить там выставочный зал, да финансирования не хватило. Семь лет стоит, и сносить не сносят. Там стены крепкие, крыши только нет. Уверен, всё окупилось бы уже через год после выпуска первой пластинки. Я уж не говорю, если завод начнёт печатать пластинки каких-нибудь «Битлз» или «Пинк Флойд». На западных рок-группах можно реально озолотиться.