Фух, вторая треть боя точно за мной. Казаков что-то кричит про план, но я только улыбаюсь, с наслаждением подставляя лицо под влажный ветерок от полотенца, которым коуч меня обмахивает.
— Не рискуй, — слышу его голос, когда он засовывает мне в рот поблёскивающую мокрой резиной капу. — На кону золотая медаль, ты и так уже набрал очков во втором раунде с запасом. Поиграй с ним в своей манере.
Я киваю, но у меня свой план на бой. После команды «Бокс!» я секунд десять выжидаю, после чего взрываюсь длиной серией. Правой — в голову, левой — в печень. Правой — в голову, левой — в печень… И так, наверное, раз десять. Конечно, долетает не всё, соперник закрывается локтями, перчатками, затем делает шаг вперёд и обнимает меня, как старого друга. Не забывая обхватить мои руки, дабы обезопасить себя от ударов. Я пытаюсь вырваться, он меня не отпускает, дёргается следом за мной, и в этот момент с глухим стуком наши лбы встречаются друг с другом. А секунду спустя чувствую, как что-то тёплое заливает левый глаз. Догадываюсь, что это кровь, и что течёт она из рассечения. Вопрос только, где рассечение, на лбу или брови…
После остановки боя приглашённый рефери врач, с которым нас разделяют канаты, осматривает рану и констатирует сильное рассечение кожи лба над левым глазом.
— Надеюсь, это не помешает мне продолжить бой? — спрашиваю врача, буравя его взглядом.
— Хм, в принципе, я кровь остановил, — говорит тот, глядя на мой лоб и явно избегая смотреть мне в глаза. — До конца раунда, надеюсь, продержитесь.
И бой возобновляется. Окрылённый моей травмой соперник, получивший к тому же передышку, пока мне оказывали помощь, идёт вперёд и наносит несколько ударов в голову, явно метя в многострадальный лоб. Но я не убегаю, и даже не закрываю голову перчатками, руки мои опущены, я просто защищаюсь в стиле Лоче[3], и все удары Сарояна летят мимо. А потом я провожу ударную концовку раунда, теперь уже своими ударами осыпаю соперника, который серьёзно вымахался, пытаясь закончить поединок досрочно. На фоне частых ударов в какой-то момент бью акцентированный левой в печень, и тут же, после короткой паузы, снизу в «бороду». Голова Сарояна запрокидывается, капа взмывает в воздух, а сам он словно в замедленной съёмке падает спиной на канвас. Лежит, раскинув руки, и только левая нога медленно сгибается и разгибается, будто её обладатель хочет оттолкнуться от покрытия и отползти, но у него это не получается.
Холёный рефери даёт мне команду занять место в нейтральном углу, и только начинает отсчёт, как звучит гонг. Эх, не успел зафиксировать нокаут… Теперь судьям придётся считать очки, хотя, уверен, любому, даже самому несведущему в боксе ясно, кто в этом бою победил.
Ладно, пусть у меня на турнире только один нокаут останется, так уж и быть, думал я, когда рефери поднимал мою руку после объявления судьёй-информатором победителя. Сароян выглядел подавленным, ну а другого ожидать было смешно. Пожали руки, приобнялись, пожал руку его секундантам- их было аж двое, и тут же награждение. Пьедестал сбоку от ринга, я поднимаюсь на высшую ступеньку, мой соперник по финальному поединку — на вторую. Мой лоб теперь уже заклеен пластырем, чувствую, как под ним пульсирует тупая боль, которой я в ходе боя не замечал. На шею вешают медаль, в руки дают грамоту и значок, выпущенный специально к чемпионату страны. Чёрная перчатка на золотом фоне в круге. Ладно, пусть будет, на память, когда-нибудь, даст бог, буду детям и внука показывать.
После церемонии награждения подходит корреспондент «Советского спорта», задаёт пару банальных вопросов и, услышав мои же банальные ответы, тут же исчезает. Наверное, побеждал диктовать по телефону в Москву заметку в свежий номер.
— Покровский, ты меня огорчил, — вздыхает в раздевалке Казаков. — Договорились же придерживать плана на бой, какого хрена устроил самодеятельность? А если бы тебя из-за этого рассечения сняли? Я бы тебя вот этими руками задушил!
Ругается, но я вижу, что на самом деле Лукич счастлив, глаза выдают. Ещё бы, воспитал не кого-нибудь, а чемпиона страны! Который теперь ещё и Мастер спорта СССР. На вполне законных основаниях рассчитывает, что и ему что-нибудь перепадёт. Может быть, даже звание заслуженного тренера РСФСР. А если я и на международном уровне что-нибудь выиграю… Сам-то он об этом не говорит, но я-то знаю, что мечтает попасть, так сказать, в анналы истории отечественного бокса. Ну и пусть мечтает, а я постараюсь ему в этом помочь.