— Добрый день, Павел Анатольевич, проходите, — предложил он, не вставая. — Садитесь вот в это кресло напротив, наливайте себе чаю. А пока пьёте — поговорим.
— Добрый день, Леонид Ильич! Спасибо, — поблагодарил Судоплатов, опускаясь в кресло.
— Как здоровье? Что местные «эскулапы» говорят?
— Нашли много чего интересного. Назначили лечение. Вроде как состояние заметно улучшилось.
— Это хорошо. Меня вот тоже сейчас крутят-вертят. Таблеток поназначали — жуть! Ну да ладно. Вот, возьми почитай.
Брежнев протянул Судоплатову папку.
Чем дольше генерал читал текст, тем меньше понимал, как такое вообще возможно. Через полчаса, закончив чтение, он отложил папку и спросил:
— Это что такое на самом деле? Не фантастика?
— К сожалению или к счастью, но нет, — причмокнул Брежнев.
— И все вот эти выводы аналитиков — они имеют место быть?
— Да, — коротко кивнул генсек.
— Хм, понятно. Вернее, ни хрена не понятно… Извините, Леонид Ильич.
— Не извиняйся, — поморщился тот. — Некоторые более крепкие выражения употребляли, когда с этим знакомились.
— Я их понимаю… Ну а от меня-то, Леонид Ильич, что требуется?
Брежнев закурил сигарету, помолчал. Потом пристально посмотрел в глаза Судоплатову.
— Найди мне его, Паш. Его или их, не знаю, но найди.
— Для чего он вам, Леонид Ильич?
— Ну не для того же, чтобы узнать, когда я к праотцам отправлюсь. У каждого из нас свой срок. Понимаешь, Паш, что-то мне кажется, не всё верно у нас идет в стране. Какая-то тягомотина, что ли, — он сделал неопределённый жест рукой с зажатой в пальцах сигаретой. — Вроде и впереди всего мира по многим показателям, а народ всё равно тяжко живёт. Нет прорывов, буксуем там, где не должны.
— Тут я сьоглашусь. Как у нас в Централе говорили: «И вроде всё у нас пиздато, а всё равно какая-то ху@ня».
— Вот! Золотые слова! И мне хочется у этого «Геомониторинга» получить информацию. Если он ею владеет, в чём, как ты говоришь, эта ху@ня заключается. Ты понимаешь меня, Паш?
— Более чем, Леонид Ильич. Я не против. Наоборот, по-настоящему делу соскучился. Только вот тут закавыка есть.
— Какая еще закавыка? — насторожился Брежнев.
— Простая. Я обычный пенсионер. И как мне прикажете в частном порядке производить розыск? Кто там сейчас на моём месте? Константинов вроде? Толковый и даже очень сотрудник, хоть и слывёт в своих кругах либералом. Так вот он меня вычислит практически сразу. И что мне ему говорить? Ведь, вы же, Леонид Ильич, в шестьдесят пятом году сами мне все документы по реабилитации завернули.
— Павел Анатольевич, это главная проблема?
— Вообще-то я их вижу много, но это основная.
— Понятно. Это решаемо.
Брежнев поднялся, подошел к столу, на котором лежала ещё одна папка — близнец первой — взял, протянул Судоплатову:
— Читай.
Павел Анатольевич углубился в чтение, перебирая листы. Под конец на глазах генерала заблестели слезы, которые он тут же смущённо вытер тыльной стороной ладони.
— Кроме того, приказом будет организована соответствующая группа, которая займётся решением этой задачи. Располагаться будете на одной даче, тут рядом, в Подмосковье. Там есть всё, в том числе прямой телефон в мой кабинет. Будешь лично мне докладывать, что и как. Документы тебе передадут здесь же послезавтра.
— Андропов и Константинов будут в курсе моего задания? — уже справившись с эмоциями, твёрдо спросил Судоплатов.
— Нет. Приказ проведём, минуя их. Это тебя не должно касаться. Информацию, если та будет получена Константиновым, тебе привезёт специальный курьер. У тебя как с людьми?
— Тут много не надо, думаю, пару или тройку своих бывших сотрудников привлеку — и хватит.
— Ну хорошо, — облегчённо вздохнул Брежнев и снова пристально посмотрел на собеседника. — Найди мне его, Паша! Обещаю, что в таком случае на твоем «иконостасе» прибавится очень весомая награда.
— Я найду его, Леонид Ильич, обещаю! И, если можно, личный вопрос… Тяжело было? Судоплатов кивнул на папку с его документами.
— Скажу, что было непросто, очень непросто.
— Суслов?
— Не только… Ладно, давай закругляться. Успехов тебе, генерал!
И уже действующий генерал-лейтенант, кавалер орденов Ленина, трёх орденов Красного Знамени, ордена Суворова, двух орденов Красной Звезды и ордена Отечественной войны Павел Анатольевич Судоплатов поднялся, пожал всё ещё крепкую ладонь генсека и с расправленными плечами покинул комнату.