— Предлагаешь нам песни записать на вашей студии? — не без иронии в голосе спросил Евтушенко.
— Не песни, а стихи. И не только тебе. Было бы здорово, если бы в Свердловске высадился этакий культурный десант: ты, Вознесенский, Рождественский, Ахмадуллина… Да и Владимир Семёнович был бы кстати, — покосился я на Высоцкого.
— Можно просто Володя, не такой уж я и старый, — хмыкнул тот.
— Договорились, — улыбнулся я. — Можно вообще устроить поэтический вечер для горожан, а потом съездить на студию. Или перед выступлением, как удобнее вам самим будет, со студией как-нибудь договоримся. А в перспективе такую запись можно было бы выпустить и на виниле.
— А что, идея-то неплохая, — оживился Евтушенко, и в его глазах вспыхнули искорки заинтересованности. — На пластинках меня ещё не было. Думаю, многие согласятся, тем более Свердловск — не последний город страны, не глухая провинция. У вас же население почти миллион?
— В 67-м стали миллионерами.
— Вот-вот. Володь, поедем? Давай, отдохнёшь от Москвы. У тебя немало хороших стихов, на творческом вечере вместе с нами продекламируешь, и заодно ещё под гитару что-нибудь исполнишь. Бывал когда-нибудь в Свердловске?
— Да приходилось как-то, — поморщился тот, словно вспомнив о чём-то не очень приятном.
— И как?
— Да так, — уклончиво мотнул головой Высоцкий.
В той моей жизни я помнил, что Владимир Семёнович был в нашем городе дважды, но оба раза в 1962 году, когда его толком ещё никто и не знал. И впечатления о Свердловске у него остались не самые радужные, считал, что вокруг радиация и люди мрут, как мухи[2]. Понятно, что и в этой реальности он бывал в столице Урала, с теми же впечатлениями, и не факт, что горит желанием побывать в Свердловске снова.
— Ясно, — кивнул Евтушенко. — Ну может в этот раз понравится больше. Едешь?
— В принципе не против, — пожал тот плечами. — Только надо время согласовать, сам знаешь, у меня то съёмки, то спектакль, то репетиции… А наш Атаман не любит, когда актёры пропускают репетиции.
— А что за Атаман? Любимов, что ли?
— Ага, он когда-то исполнил роль Олега Кошевого в «Молодой гвардии», а куренные и кошевые атаманы были в войсках запорожских казаков. Вот я как бы и обыгрываю этот факт.
— Вон оно что… Ладно, бог с ним, с Атаманом-Любимовым, скажешь, когда у тебя окно появится. А я своих поэтов соберу… Слушай, Жень, пойдём я тебя с нашими познакомлю. А то они вон смотрят на нас, гадают, что это за парень со Стругацкими сидит, и с которым сам Евтушенко общается, как со старым товарищем.
Он рассмеялся собственной шутке и, подхватив меня под локоть, потащил к своему столику. Я не особо и упирался, успел только оглянуться через плечо, скорчив виноватую мину. Аркадий Натанович понятливо улыбнулся. Высоцкий шёл следом.
— Знакомьтесь! Мой тёзка Евгений Покровский, — представил меня Влади и незнакомому мужику Евтушенко. — Известный поэт, композитор, ещё и боксом занимается. Даже на международном уровне что-то выиграл.
— Очень приятно, — кивнула мне Влади.
— Вадим. Вадим Туманов, — представился суровый мужик, крепко стиснув мою ладонь.
Опаньки, неужто тот самый Туманов, знаменитый золотодобытчик? Мою догадку секунду спустя подтвердил и Евтушенко.
— Вадим у нас человек во всех смыслах золотой. У него несколько старательских артелей золото моют по всей Сибири.
— Жень, да хватит…
— Ну а что, Вадим, пусть люди знают, кто у нас главный золотодобытчик в стране. Этим можно и нужно гордиться. Погоди, я ещё про тебя поэму сочиню.
— Не надо! — Туманов выставил перед собой ладони. — Вот этого не надо, и так некоторые следят за каждым моим шагом, чуть оступлюсь — и на меня таких собак понавешают…
Он не стал уточнять, кто эти «некоторые» и каких таких «собак», и так всё было понятно. Я же не удержался от небольшой подначки:
— Жень, а ты напросись как-нибудь в сезон на прииски, помоешь золото пару месяцев, а потом поэму напишешь. Да и сам заработаешь… На мотоцикл.
— У нас за сезон некоторые на машину зарабатывают, — усмехнулся Туманов.
Евтушенко, однако, воспринял эту идею серьёзно.
— А что, может, так и сделаю. Вадим, примешь в золотоискатели на это лето?
— Скорее уж в старатели, — улыбнулся он уголком губ. — Золотоискатели — эти на Аляске были в прошлом веке. А ты сдюжишь?
— Ты не смотри, что с виду я глиста, во мне сила знаешь какая?! Хочешь, на руках поборемся?
— Женя, угомонись, — на чистом русском, без малейшего акцента попросила его Влади. — Люди же кругом.