Мой первый рассказ.
Моим родителям,
чья любовь мне дорога, как воздух…
Ребенок перед тем, как родиться, сказал Богу:
– Мне страшно, а вдруг я не смогу?
– Сможешь. Я дам тебе Ангела Хранителя!
– А как его зовут?
– Ты будешь называть его МАМА…
Каждый раз вспоминаю эти события с ужасом, мурашки то и дело покрывают все тело, но есть в этом и что-то согревающее. Какой парадокс – то, что является самым большим и страшным горем в моей жизни, одновременно и последние приятные воспоминания о моей матери…
1941 год. Мне всего 5 лет. Но каждый раз у меня такое ощущение, как будто это было совсем недавно. Ленинград изменился. Мне очень хотелось учиться, пойти в школу, стать умным, как мама…
У мамы были умные глаза, а еще они сияли добротой. Каждый раз, когда она нежно смотрела на меня, а затем слегка потрескавшимися губами целовала в макушку, какое-то тепло разливалось по телу.
В тот год я как обычно ходил в детский сад, но вскоре мама перестала водить меня туда. Помню, как злился на нее, громко ныл и стучал каблучками своих сапожек, но никак не мог объяснить её поступок. Затем было непонятное для меня время. Мы постоянно были вынуждены где-то прятаться. Отчего-то все вскидывали руки в воздух, закрывая свои головы, а я смотрел на то, как по их щекам текли слезы, и ничего не понимал.
Однажды мы с мамой шли куда-то. Мы часто ходили туда. Мама называла это место «безопасным». Я шел и смотрел на множество людей вокруг меня. Они лежали, как простые камни, и казалось, как будто никому нет до них дела. Я спросил у мамы:
– Что с ними, почему они лежат на снегу? Он же холодный.
Мама опустила на меня глаза, и я увидел в них ощущение полного спокойствия, казалось, будто она была готова к этому вопросу. Присев на корточки и внимательно, но нежно посмотрев на меня, сказала:
–Они спят, сынок. Никто не обращает на них внимания, потому что боятся разбудить…
–Я тоже хочу поспать на снегу! – вскрикнул я. Эта идея мне казалась такой необычной.
Мамино лицо в мгновенье изменилось. Она сделалась серьезной, и я мог заметить, как затряслись её еще розовые губы, глаза наполнились слезами. Она молча обняла меня, встала и сильно сжав мою маленькую ладошку потащила вниз, где, по её словам, было «безопасно».
Воспоминания из того года вырваны, как кадры из фильма. Помню, как наш дом превратился в кучу кирпичей. Я опять решительно ничего не понимал, но мама объяснила, что это «злая сила» уничтожила мои любимые игрушки, одежду. Я верил ей, верил каждому её слову и был уверен, что она сможет победить любую «злую силу», какой бы она ни была. Как же я был наивен тогда… Мы с мамой стали жить в незнакомом мне месте, где вместе с нами ночевали другие, незнакомые мне люди.
Все вокруг по-прежнему не хотели просыпаться, а я наоборот хотел спать. Однажды мы лежали с мамой и мечтали о звездах. Она всегда говорила мне, что эти огонечки в небе всё видят, и появляются именно ночью, чтобы полюбоваться на нас, когда мы спим. Тогда что-то необъяснимое творилось у меня внутри. Я плакал, но мне совсем не было больно,.. физически больно, было только холодно. Очень-очень.
Я спал, но почему-то не был похож на остальных людей, погрузившихся в сон, о котором говорила мама. Она укрывала меня теплой шалью, которой раньше у нас не было.
– Откуда у тебя эта шаль? – спросил я ее в один из зимних вечеров, который как две капли воды был похож на предыдущий.
– Я одолжила её у одной женщины, – с дрожью в голосе, но при этом с какой-то серьезностью ответила мама.
– А она не была против?
Мама повернула свое лицо с впалыми красными щеками и постаралась улыбнуться. У нее не получилось. Она не умеет врать.
– Нет, она спала. Когда она проснется, я обязательно верну ей её, не беспокойся. А сейчас спокойной ночи, звезды ждут, когда ты уснешь, чтобы полюбоваться тобой.
Она по -обыденному чмокала меня сначала в лоб, а затем в обе щёки, и почему-то, несмотря на сильный мороз, от этих поцелуев мне становилось тепло. Тогда я не знал почему…
Проснувшись, я всегда заставал маму сидящей подле меня со своим медальоном в руках, который она по обыкновению носила на шее. Там было мое фото и Ангел-хранитель. Я не понимал, зачем она смотрит на мое фото, когда я здесь, рядом с ней… Её руки дрожали от холода, свои варежки она отдала мне. Я замечал, что с каждым днем её лицо все больше вытягивалось, а глаза словно чернели.
– Мама, укройся шалью, я больше не хочу спать
– Нет, нет сынок, мне не холодно. Я привыкла к этим морозам. Не снимай ее с себя. Вот так.
Она завязала мне ее своими красно-синими, дрожащими и холодными, как лёд, руками и дала немного хлеба, чтобы я покушал. Маленький кусочек хлеба – была наша еда на целый день. Никогда он не казался мне таким вкусным…