В этот момент в палату вошла работавшая вчера медсестра и замерла в ступоре у порога комнаты, испуганно переводя взгляд с одного на другого.
— Это тоже ваши друзья? — вырвалось непроизвольно у нее.
— Нет, это мой брат, а это мой босс, — сопроводила Эля свои слова взмахами руки в сторону Дена и шефа.
— Аааа… — вроде как понимающе протянула девушка, все такими же круглыми глазами разглядывающая честную компанию.
— Ладно, Эль, мы пошли, — махнул рукой веселящийся Стас.
— Пока, систер, — попрощался Ден.
— Всего хорошего, Эвелина, — вежливо вторил им Владислав Борисович.
— Эммм… До свидания… всем, — неловко попрощалась Эля.
Во внезапно образовавшейся тишине палаты было слышно, как они, переговариваясь, удаляются по коридору.
— Я… ээээ… пришла узнать, как у вас дела, — пытаясь собрать мысли в кучу, пробормотала медсестра.
— Все хорошо, спасибо, Танечка, — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслух над потерянным видом медработника, ответила Эля.
— Через полчаса зайдите в процедурную, надо будет вновь обработать ожог, — напомнила та и направилась на выход.
Эля с веселой улыбкой смотрела ей вслед. Да уж, неизвестно, как бы отреагировала она сама, войдя внезапно в палату девушки, в которой расположились три немаленьких мужчины, все одетые в представительные костюмы, под каждым из которых угадывалось крепкое тренированное мужское тело… Хм… А брат со Стасом даже немного уступают Владиславу Борисовичу в форме, подумала она.
Внезапно Таня, выходившая из палаты пискнула «здрасте!» еще одному входившему в палату к пациентке мужчине. Улыбка сразу слетела с губ Эли.
Порог переступил хмурый Рома.
Глава 23
Элю выписали через четыре дня.
Роман искренне извинился перед ней, рассказал, что Дениска, не стесняясь в выражениях, отчитал его как мальчишку и пригрозил, что если он, Рома, не изменит своего отношения к Эле, то Ден лично ему накостыляет!
Эвелине было безумно приятно, что брат так заступился за нее и избавил от необходимости еще больше ругаться с Ромой, выясняя отношения.
Жених исправно ходил к ней каждый день, звонил и действительно с интересом расспрашивал о самочувствии, покупал ей различные вкусняшки и цветы, а к выписке приготовил ей сюрприз.
Приехавшая домой радостная Эля, открыв дверь квартиры уперлась взглядом в… розовое облако, заполнившее все пространство прихожей.
Под потолком висело множество нежно-розовых воздушных шариков, надутых гелием. Посреди арки, ведущей в гостиную, висела растяжка «С возвращением домой!». В самой гостиной на полу и на столике стояли вазы с бледно-розовыми и белыми розами.
Пораженная и растроганная Эля оглядывалась по сторонам, подмечая, что Рома сделал перестановку в квартире. Сам он подошел тихо со спины и нежно обнял, проведя губами по шее.
— Нравится?
— Очень! — восхищенно ответила Эля шепотом.
— А может обновим нашу гостиную? — томно шепнул он в ушко и потянул за собачку замка на кофте.
— Ай! — воскликнула Эля и зашипела от боли — Рома сильно задел ожог.
— Малыш, прости! — испуганно произнес он. — Что принести? Обезболивающее? Лед? Мазь?
— Мазь в сумочке и таблетки там же, — едва сдерживаясь, чтобы не закричать от противного чувства, велела Эля.
Через минуту Рома прибежал, принес все, что она сказала, и стакан воды.
Аккуратно расстегнув кофту, оттягивая при этом замок, насколько позволяла эластичная ткань, Эля посмотрела на ожог — след от замка закровоточил, нежная поврежденная кипятком кожа, едва затянувшаяся полупрозрачной пленочкой, была расцарапана.
— Прости, зайка, — молитвенно сложил руки Рома.- Я такой балбес! Даже не подумал! Давай помогу!
— Возьми бинт, сложи вчетверо небольшой кусочек, — морщась, сказала она, а когда он выполнил ее просьбу, аккуратно нанесла мазь на бинт, распределила по всему лоскутку и наложила на поврежденный участок кожи.
— Да уж, — вздохнула она. — На пляже мне не позагорать в этом году.
— Перестань! До лета все заживет! — уверенно сказал Рома.
— Нет, врач сказал, что если этот ужасный след от ожога и исчезнет, то не раньше чем через месяца четыре. Но может выйти и так, что он останется, — наморщила она свой носик.
— Даже не переживай по этому поводу: со шрамом или без, я буду любить тебя любую, — он ласково чмокнул ее в нос.
— Правда? — слабо улыбнулась Эля.
— Конечно, малыш! Ну кто мне кроме тебя еще нужен-то? Никто! Я люблю только тебя! — уверил ее Рома.
— И я тебя люблю, — счастливо улыбнулась Эля в ответ.
Еще через неделю Эля вышла на работу. В первый же день она почувствовала что-то странное, какая-то тревога засела внутри и никак не хотела формироваться в конкретные чувство или мысль.
Зайдя перед обедом в отдел брата, она не обнаружила там ни его, ни Стаса.
Растерянная девушка вернулась к себе в опустевший офис и села обратно за компьютер. Несмотря на то, что она уговаривала себя не зацикливаться на произошедшем, пойти в кафе одна так и не смогла решиться.
Мимо офиса прошел быстрым шагом шеф, но заметив ее боковым зрением, вернулся и встал в дверях
— Эвелина? Вы почему не на обеде? Прием лекарств должен сопровождаться полноценным питанием!
— Я уже не принимаю лекарства, — немного равнодушным голосом ответила девушка, уставившись в окно.
Владислав Борисович, нахмурившись, подошел к ее столу.
— Что с вами? Непривычно видеть вас в подобном настроении, — он присел на краешек стола как тогда, перед новым годом, и внимательно посмотрел на нее. — В чем дело?
— У вас бывает предчувствие, Владислав Борисович? — неожиданно спросила она.
Шеф вскинул брови. Он никак не мог поймать ритм этих речевых качелей, когда не знаешь, в какую сторону и к какой теме ее сейчас качнет. Она постоянно держала его в напряжении, и с ужасом он стал замечать, что ему это чертовски нравится!
— Бывает, — кивнул он. — И за годы я научился не игнорировать его! И вам советую прислушаться, если вы говорите о себе, — наклонил голову мужчина, приглядываясь к Эле.
— О себе, — вздохнула она в ответ. — У меня такое чувство, будто я стою на краю какого-то обрыва и вот-вот сорвусь и полечу вниз. Будто все уже плохо, а я не могу этого предотвратить, как поезд несусь по рельсам, которые обрываются впереди над огромной пропастью, как в фильмах!..
— Не сбрасывайте со счетов то, что вы совсем недавно пережили, — мудро посоветовал шеф. — Все-таки обстоятельства весьма туманны, а вы девушка впечатлительная. Может, вы просто себя накрутили?
— Вы же сами сказали, что нужно прислушиваться к своим предчувствиям! — возмутилась она.
— Это тогда, когда четко понимаешь, что иных обстоятельств для этих чувств нет, — пояснил начальник. — И вообще я не могу беседовать на подобные темы на голодный желудок! — неожиданно изрек он и встал. — Идемте перекусим, а потом, если захотите, продолжим нашу дискуссию.
Эля с сомнением покосилась на мужчину.
— Я, пожалуй, откажусь, — неуверенно выдала она.
— Нужно учиться глядеть в глаза своему страху, — правильно понял ее метания Владислав Борисович. — Идемте же, Эвелина, — позвал он и первым пошел к двери.
После секундного колебания она подхватила сумочку и спустилась с шефом на первый этаж, окунаясь в теплый воздух весеннего города
Войдя в кафе, Эля нервно оглянулась.
— Успокойтесь, — раздался голос шефа сбоку. — Просто не отходите далеко от меня, если так вам будет спокойнее.
Девушка благодарно на него посмотрела. В какой-то степени ей импонировало то, что Владислав Борисович не спрашивает, страшно ли ей, боится ли она, неловко ли себя чувствует, а строит предложения таким образом, что оставляет ей выбор: воспользоваться его помощью или отказаться, но в любом из этих вариантов ей нет нужны признаваться в своей слабости, чего девушка не любила.