Наконец рыдания стали утихать, и я вновь стала способна замечать то, что творится в окружающем меня мире.
– Надя, Надя, успокойся, – пытался привести меня в чувство Андрей.
– Спасибо тебе, спасибо, – я бросилась ему на шею и новая волна рыданий опять накатилась на меня.
– Надя, – Андрей мягко отстранил меня, – успокойся, нас ждут.
– Кто? – я обвела помещение глазами и увидела свой конвой, – а как это…, – от волнения я стала заикаться, – меня снова на зону?
– Ты вещи свои оттуда забрать не хочешь? – улыбнулся Андрей.
– Ах, это, – с облегчением вздохнула я, – спасибо тебе, Андрей.
– Надя, пойми, мы сделали только первый шаг. Вся борьба ещё впереди. Те люди, которые оклеветали тебя, будут придумывать новые пакости. Нам надо быть готовыми к этому. Но для начала тебе надо отдохнуть. Поэтому мы сейчас быстро едем за твоими вещами, я отдаю подполковнику Харлампиеву копию решения суда об отмене приговора, а потом я отвезу тебя к твоим родителям. Им я ничего не говорил, пусть у них в жизни будут не только плохие сюрпризы.
Обратно мы ехали в том же УАЗике, что вёз нас и сюда. Но я уже была просто пассажиром. В колонии мы сразу поднялись в кабинет начальника, он, казалось, с нетерпением нас ждал.
– Ну как? – он посмотрел на моё зарёванное лицо, – неужели не получилось?!
Андрей молча протянул ему копию решения суда.
– Добролюбова! Надя! – закричал подполковник, бегло просмотрев его, – поздравляю! Чего же ты ревела?! И опять ревёшь?! Тебе же смеяться, радоваться надо!
– Я и радуюсь, – улыбнулась я, но слёзы против моей воли усердно катились из глаз.
– Ну, молодец! Ну, молодец! Ай да, Москва! – он повернулся к адвокату, – Андрей Олегович! Разрешите сказать вам большое спасибо, за то что вы вытащили отсюда эту девочку. Здесь ей делать совершенно нечего. Здесь бы её загубили. Вы ей только что жизнь спасли, и не только жизнь, но и душу её чистую! Спасибо вам!
– Степан Иванович, – улыбнулся Андрей, – ещё рано говорить спасибо, её ещё не оправдали, дело только на пересмотр отправили. Нам ещё предстоит борьба.
– Ой, Москва! – погрозил ему пальцем подполковник, – ой, хитрющий! Да у тебя весь процесс уже в голове спланирован! Знаю я вашу братию! Ты уже знаешь, что, кто, когда скажет. Не посадят её уже точно! Поверь мне на слово.
– Посмотрим, – туманно сказал Андрей.
– Да, уж, видно сам Бог тебя сюда послал, чтобы спасти невинную душу, – покачал головой Степан Иванович.
– Наверное, – кивнул Андрей и как-то странно посмотрел на начальника, но тот этого взгляда не заметил.
– Слушай, Андрей Олегович, оставь нас на пять минут, пожалуйста, хочу пару слов Наде на прощание сказать.
– Хорошо, Надя я буду ждать тебя в своей машине, выйдешь, увидишь. Чёрная «Ауди».
– Ладно.
Когда за Андреем закрылась дверь, Харлампиев повернулся ко мне и сказал:
– Ну что, Надежда, поздравляю тебя. Видимо Бог на самом деле есть на свете, коли не допускает, чтобы такие мерзости творились. Надежды было мало, но я тебе не зря говорил, что она умирает последней, – он погрозил мне пальцем, – смотри, больше сюда не попадай, а то такой шанс, как этот, один раз в жизни выпадает человеку. Надо же Москва твоим делом заинтересовалась… Хотя, почему бы и нет… Может они хотят наш город к рукам прибрать, вот и решили наказать твоих обидчиков, убрать их, а их бабки себе заграбастать… Всё может быть…
Он посмотрел на меня, на мой растерянный вид и засмеялся:
– Надежда не гляди на меня так! Я же просто болтаю всякую чепуху! А по поводу Андрея не сомневайся, я много людей на свете перевидал, он настоящий, он на самом деле хочет тебя отсюда вытащить. И не ради карьеры, а ради тебя самой. Поверь мне. Да, кстати, не упускай такой шанс, может замуж за него выйдешь, в Москву поедешь, родителей туда перетянешь…
Он опять засмеялся.
– Не обращай внимания, опять мелю всякую чушь. Ладно, счастливого тебе пути. Иди, собирай свои вещи, сейчас как раз все на работе, никто не помешает, и уматывай на все четыре стороны! Как говорится, скатертью тебе дорога!
– Гражданин начальник…, – начала было я, но Харлампиев меня перебил:
– Ну, Надежда! Какой я тебе гражданин начальник? Теперь я тебе уж кто угодно только не гражданин начальник! Ты ведь свободная теперь! Ты это понимаешь? Называй меня теперь хоть пнём неотёсанным, хоть дубиной стоеросовой, но никак не гражданином начальником!