– Когда как, – пожал плечами Синегоров, – но про то, что он любит общаться с сотрудницами в своём кабинете, знали все.
– Однако вряд ли все знали о том, что он женился не на девственнице.
– Да, не все. Об этом он рассказал мне сразу после свадьбы, когда мы с ним как-то раз выпивали. Я ещё тогда удивился, что такая примерная девушка, отличница, и вдруг…
– Александр Абрамович, не обманывайте, – покачал головой Андрей, – не удивились вы тогда, а только сделали вид.
Синегоров опустил голову:
– Ваша правда. Это ведь я перед свадьбой соблазнил невесту.
В зале все разом ахнули.
– Да, наставил рога другу ещё до свадьбы.
– А тут решили исправить свою вину?
– Наверное, – опять пожал плечами коммерческий директор.
– Всё? Больше никаких мотивов у вас не было?
Синегоров съёжился под тяжёлым взглядом Андрея.
– Были, – еле слышно прошептал он.
– Не слышно, говорите громче.
– Были! – привзвизгнул Синегоров, – были! Он сам во всём виноват! Надо было делиться с друзьями! А он! Заграбастал себе контрольный пакет акций и снимал все сливки с компании! Нам доставались лишь жалкие крохи!
– Теперь успокойтесь и объясните, всё, что вы только что выкрикнули.
– В начале девяностых годов мы быстро сориентировались в ситуации и приватизировали нефтебазу. Потом мы успешно развивали бизнес и стали крупнейшим предприятием в городе, а может быть и в области. С помощью нашей компании мы стали зарабатывать громадные деньги, но эти деньги доставались только одному человеку – Аркадию. Он владел контрольным пакетом акций. Мы призывали его поделиться с друзьями, но он был непреклонен. Он сам хотел всем владеть. Поэтому мы решили всё-таки отнять у него часть акций. Правда как это сделать, мы не знали. А тут такой подарок – Добролюбова.
– Поясните, что вы под этим подразумеваете?
– Я сталкивался с ней по работе. Поверьте моему жизненному опыту, я умею разбираться в людях. Она мне сразу понравилась. В ней чувствовался какой-то стержень, который бывает не у всех людей. А тут я ещё узнал, что она девственница. У меня сразу же в голове созрел план. Мы отправляем Добролюбову туда, к Аркадию. Он там делает с ней, что хочет, а потом Добролюбова раздувает дело об изнасиловании. Для того, чтобы замять это дело, ему надо будет пожертвовать частью акций, причём немаленькой.
– Стоп! Вы опять всех запутали. Начнём по порядку. У вас созрел план, и вы отправили мою подзащитную туда. А если бы Поплавский не стал её насиловать?
– Не стал бы? – Синегоров усмехнулся, – когда этому придурку хотелось женщину, он ни о чём другом думать не мог! У него мозги между ног были.
– Ладно. Надежда Николаевна даёт себя изнасиловать и следом подаёт заявление. А если нет?
– Я же говорил, что у неё есть стержень. Если бы этот ублюдок оскорбил бы её, она бы ему отомстила. Правда я не рассчитал, что стержень у неё чересчур твёрдым оказался, она даже изнасиловать себя не дала.
– Понятно. Теперь переходим к самому главному. Какая связь между обвинением в изнасиловании и отторжением части акций?
– Самая прямая! Городской прокурор запросил бы цену в тридцать-сорок процентов акций компании. А мы потом бы разделили их между собой.
– Хорошо, осталось лишь выяснить, кого вы подразумеваете под словом мы?
– Себя и мэра нашего города, – просто ответил Синегоров.
Теперь в зале ахнули совсем не тихо, а мэр побледнел, потом позеленел и, наконец, стал совершенно пунцовым.
– А прокурор?
– Не знаю, – пожал плечами Синегоров, – может быть и ему что-нибудь бы перепало, но мэр говорил, что прокурор сидит у него на крючке, поэтому особо жадничать не будет.
– Понятно. Но ваша задумка могла сорваться, ведь свидетелей изнасилования не было.
– А для чего по-вашему я полдня держал в приёмной своих снабженцев? Если бы Добролюбова начала кричать, они бы услышали, а потом в суде подтвердили бы это. Пришлось страховаться. На Эмму надежды не было никакой, она была слишком преданной Аркаше. Но Добролюбова решила, что справится сама, и даже не закричала.
– У меня больше нет вопросов к этому свидетелю, – закончил Андрей, – я прошу у суда разрешения допросить ещё одного свидетеля, имя которого всплыло во время предыдущего допроса. Мэра этого города Кузьмина Матвея Ивановича.
У судьи возражений не было, а прокурор видимо решил быть на этом процессе наблюдателем.
Мэр встал со своего места, нетвёрдой походкой прошёл к стулу, на котором только что сидел Синегоров, и буквально упал на него.
– Гражданин Кузьмин, – начал Андрей, – поясните суду в каких отношениях вы были с гражданином Поплавским.