- Ты лжешь! Я видел, как вы целовались! – Нисэй гневно развернулся так, что волосы веером разлетелись в стороны.
- Ты видел, как меня приучали подчиняться, - Соби устало вздохнул, - Его методы были… разнообразны. И не от всех остались шрамы на теле: на душе шрамы гораздо хуже и дольше заживают. Если заживают…
- Не говори мне о душе! Ты не представляешь, через что я перешагнул, чтобы…
- Нисэй…
- Заткнись, Агацума! – лицо Нисэя исказилось, и глаза подозрительно заблестели, - Что ты знаешь про душу, ты, чертов аристократ! Со своими идиотскими принципами – да, ты просто смешон и сейчас расплачиваешься за это! Мне не будет стыдно уничтожить тебя! Потому что, если дрессировать свою совесть, то и кусая она будет целовать нас!*
- Ты не вернешь его так.
Пощечина опрокинула Соби и он упал, сбивая телом лезвия.
- Ты не вернешь его, избивая меня, - синие глаза смотрели куда-то вверх.
Нисэй шумно вздохнул сквозь сжатые зубы.
- Знаешь, я погорячился, давая тебе шанс на последнюю атаку.
Соби, пытаясь совладать с внезапным головокружением и подступившей к горлу тошнотой, старался не дышать: не хватало показать Нисэю, что он уже не сможет подняться. Перед глазами плясали красные пятна, и вдруг так захотелось спать.
- Я беру свои слова обратно.
Соби, закрыв глаза, не слышал слов заклинаний, но он их очень хорошо чувствовал: они разворачивались, разрастались, раскидывали над ним свои огромные крылья. И когда эти крылья опустятся, одним Бойцом станет меньше.
«Вот и все. Прости, Рицка», - делая последнее, лишающее остатков сил, движение, Соби поднял подрагивающую руку к груди. Пока Нисэй не закончил ритуал, ему надо успеть… порвать… отказаться… стать предателем. Пальцы легли на туго натянутую, слишком осязаемую нить Связи… слишком… но сил удивляться уже не было. Всего одно единственное усилие: сжать пальцы и …
«Соби, разве я отпускал тебя?»
«…»
«Ты хочешь ослушаться моего приказа?»
«Рицка?»
«Твоя Жертва».
«Рицка… я проиграл…»
«Нет, Соби. Ты не проиграл»
«Я не могу двигаться, я даже не уверен, что твой голос – это не галлюцинация от потери крови. Я проиграл, Рицка».
«Ты не проиграешь, пока я тебе этого не прикажу, Агацума Соби. А я приказываю тебе не проигрывать! Пусть ты не можешь подняться, но мы – все еще Пара».
«Я не смогу защитить тебя…»
«Тогда я буду защищать тебя! И только попробуй умереть! Я… - несколько секунд тишины, - прошу тебя – живи, Соби, ради… меня».
Голос Нисэя заставил Соби вздрогнуть: «Неужели я… заснул?»
- Поражение сто процентов! – и горячим маревом взметнулся воздух, обжигая легкие.
Соби лихорадочно сомкнул пальцы на нити Связи: «Я же убью его! Если я не успею, я убью его!» - сознание затопила паника, но Боец замер, услышав звонкий голос:
- Отрицаю! }
}*Камелия – цветок, который принято дарить мужчине на счастье; символ печали, напоминание о тех, кого уже нет в этом мире. Кроме того, красный цвет в японской поэзии символизирует любовь, белый — холод и разлуку, неразделенную любовь.
**Ри – японская мера длины, равна 3,927 км.
*** Переделанное чье-то.
****Веер – символ боевой мощи.
*Нисэй цитирует Ницше «По ту сторону добра и зла».}
}Глава 27. Реквием для потерянных.}
}Пальцы скользили по волосам, перебирали мягкие пряди, касались бледных щек, прослеживали линию ресниц, скул... Бесконечно любимое, бесконечно родное существо, которое держал сейчас в своих руках Сэймэй. Существо, ради которого Возлюбленный был готов на все.
- Ну, кто хочет принять со мной ванну?
- Сэймэй! – радостно распахнутые глаза и улыбка: «Господи, какая у него красивая улыбка!».
Тонкие руки обхватили Сэймэя, потянули за полы куртки, нос мальчика уткнулся куда-то в живот.
То ли от небольшого количества выпитого, то ли от близости Рицки, в груди Аояги-старшего стало горячо и щекотно, а сердце начало выстукивать совершенно другой ритм, срываясь на частые удары, в щемяще-обжигающее чувство радости.
С самого рождения Рицки, каждый день, Сэймэй смотрел на своего младшего брата, улыбался ему, играл с ним и думал, что они - одно целое, что ничто не сможет разделить их. Он терялся в своей любви к мальчику и поначалу даже не осознавал, что это действительно - любовь.
Сэймэй постепенно замыкался, отгораживался от людей, неохотно заводил новые знакомства и ненавидел, если кто-то, пересекая невидимую линию личного пространства: касался его, пачкая, марая своими грязными прикосновениями. Он должен был оставаться чистым: чистым для своего маленького Рицки, для брата, которого не хотел ни с кем делить и которому хотел принадлежать полностью. Безраздельно.
- Ну, кто хочет принять со мной ванну?
Мальчик отстранился от брата:
- Прости, но я уже мылся сегодня, - такой виноватый взгляд, - Если хочешь, я наполню тебе еще ванну.
Сэймэй провел рукой по щеке Рицки, потом по голове, щекоча пальцами кошачье ушко, которое мальчик, смеясь, отдернул, а потом подставил так, чтобы Сэймэю было удобно трогать его. «Я не позволю, чтобы у Рицки когда-либо был вид побитой собаки, на которую так похож Соби. Я не позволю, чтобы это лицо когда-либо перечеркнула гримаса боли. Я не позволю кому-либо забрать у меня моего брата», - Сэймэй мягко отстранил мальчика и прошел к дверям ванны, на ходу сбрасывая с себя одежду...
Сэймэй наклонился и прижался губами к влажному лбу Рицки. Он нежно сцеловывал капельки пота, вдыхал запах волос – он наслаждался. Наслаждался, не видя, не слыша того, что происходило вокруг. Громкие голоса Нисэя и Соби, звуковые волны заклинаний, грохот – это было где-то в стороне, это было не важно. И Сэймэй крепче стискивал руки, прижимая к себе Рицку.
Лишь несколько раз Сэймэй взглянул туда, где проходил поединок двух Бойцов: кровь, обрывки одежды, мелькание волос, каких-то необычных форм заклинаний, металлический блеск темных лезвий. А потом Аояги вдруг понял одну вещь, с такой ясностью, что почти удивился своей мысли: ему было все равно, чем закончится этот бой и кто победит: ему не было дела до Нисэя, ему уже не хотелось выяснять никакие отношения с Соби. Зачем, если Рицка – его Рицка – сейчас лежит у него на коленях? Что еще имело смысл?
- Рицка, - тихо позвал Сэймэй мальчика, - очнись. Рицка…
- Ну, кто хочет принять со мной ванну?
Рицка обреченно вздохнул и хмуро посмотрел на брата:
- Ты совсем меня не слышишь. Я, между прочим, книжку читал!
Сэймэй улыбнулся: так забавно дразнить младшего брата, когда он все принимает за «чистую монету».