- Народ, айда в снежки! – предложил Сева во время обеденного перерыва.
- С ума сошел, служивый? – урезонила его Жанна. - Какие снежки?! Проблем потом не оберешься.
- Не хочешь в снежки, можно снеговика слепить, - не сдавался Романов. - У меня и морковка есть, для салата берег…
Безумную идею поддержали многие, в том числе и наша четверка. Только Сологуб, сославшись на неотложные дела, остался торчать на своем месте.
- Боишься, что в сугробе изваляем? – поддела Славку Карина.
- Из насморка не вылезаю, - несолидно оправдывался тот, - мне мерзнуть нельзя.
С дюжину энтузиастов высыпали на улицу и разбежались кто куда. Дэн вместе с Севой занялся укреплениями, а Толян с Оксаной – заготовкой боеприпасов. Сразу видно людей с полноценным детством. Остальные помогали по возможности, но больше мешались. Битва предстояла нешуточная, поэтому я на всякий случай наметила пути к отступлению.
- Артиллерия, пли!!!
Увернувшись от трех снежков и поймав спиной четвертый, нырнула за укрепление и отстреливалась уже оттуда. Девчонки дружно визжали, парни бросались друг в друга немаленькими «снарядами». Кирилл споткнулся и рухнул в сугроб, за ним с хохотом последовала Натка. Дуэль между Оксаной и Жанной завершилась ничьей, обе насквозь промокли, но сражались до конца. Малышев, не оставляя попыток выволочь меня из крепости, пропустил снежок от Гайдарева и теперь отплевывал набившийся в рот снег.
За нашей баталией наблюдали из окон, некоторые не выдерживали и присоединялись. К концу перерыва армии насчитывали уже по пятнадцать человек каждая. Победила дружба, но Сева с Толяном хором требовали реванша. До снеговиков дело так и не дошло, морковку вернули расстроенному Романову.
Усталые, продрогшие, облепленные снегом, но безумно счастливые, мы разбрелись по своим постам. Мокрые пальто и куртки оставили сушиться в сестринской. Девчата толпились у зеркал, приводя себя в порядок.
- Ну, Дэн, ну монстр! – восхищался Толян, потирая горящую огнем щеку. - Ловко подшиб, до сих пор больно!
Гайдарев потупил глазки. Из нашей толпы любителей он и вправду был самым метким. Неужели в детстве играл?
- Зато Верка осталась в первозданном виде, - усмехнулся он, - даже помада не смазалась.
- Дык она за стенкой отсиживалась, пока я кидаться не начал…
В запасе было около трех минут, и мы не спеша шли по коридору, делясь впечатлениями.
- Жанну, Жанну помните? – хохотал Сева. - Как она Оксанку в сугроб пихала с воплями: «Я мстю, и мстя моя страшна!»
- Да, а Оксанка…
Толян хрюкнул и умолк на полуслове: у ординаторской нас поджидал целый отряд во главе с Марией Васильевной Крамоловой.
- Явились, работнички? – прошипела она. - В мой кабинет, живо! Я вам устрою кузькину мать!
***
12:44, конференц-зал.
- Таким образом, результаты плановой проверки оставляют желать лучшего, - главврач сверилась с лежащим перед ней документом. - Педиатрия: нехватка мест. Елена Юрьевна, у вас голова имеется? Тогда какой, не побоюсь этого слова, гений догадался укладывать восьмерых в шестиместную палату? Мне любезно на это указали!
- Инфекция ведь, Мария Васильевна, - пролепетала заведующая педиатрией, чьи белые-белые волосы и тоненькая шея придавали хозяйке сходство с одуванчиком. - Каждый день новых деток привозят, класть некуда…
- У вас инфекция, - перебила Крамолова, - а у меня потом разборки. Думаете, они с нами шутки шутят? Поругали и простили? В общем, ничего не знаю. Делайте что хотите, но извольте соблюсти санитарные нормы. В противном случае, Ваша должность, уважаемая Елена Юрьевна, окажется вакантной.
Серебристо-стальные глаза главврача просверлили пожилую женщину, после чего Мария Васильевна вновь обратилась к бумагам.
- Идем дальше, по пути наибольшего сопротивления. Хирургия, к вам претензии посерьезней. Скажите, Дмитрий Олегович, с каких это пор… Воропаев, куда вы смотрите?!
Гневный окрик приковал к нему взгляды всех собравшихся, но Артемий Петрович и бровью не повел. Чтобы смутить его, нужно было очень постараться.
- Я смотрю на задний двор, - любезно пояснил он. - Любопытнейшее зрелище.
Радостные вопли, до этого заглушаемые Крамоловой, ворвались в конференц-зал сквозь заклеенные на зиму окна.
- Что там происходит? – главврач одним прыжком подскочила к окну.
Заведующие по безмолвному сигналу занимали удобные места. Снежная баталия приближалась к своей кульминации, но исход был практически предрешен.
- Артемий Петрович, ваши интерны в самой гуще, - поделилась Татьяна Федоровна из гинекологии, - особенно шустренький старается. Ай-яй-яй, прямо в лоб! Бедный Романов!
- Ставлю на Романова, - не согласился зав хирургией, - Ваш шустренький просто не знает, с кем связался.
- Ну, может и…
- ПРЕКРАТИТЕ!!! – трубный глас Крамоловой заставил их подскочить. - Марш работать! Всех – всех! – из этой шайки отловить и доставить ко мне! Если хоть кто-нибудь удерет – выговор, каждому!
- Предлагаете бежать сейчас и получить снежком по макушке? – безмятежно отозвался Воропаев. - Тогда вы первая, Мария Васильевна. Вы ловите, мы связываем, кто успеет удрать – вычисляем по красным ушам и очумелому виду. Не лучше ли дождаться конца перерыва, а то по морозу бегать как-то несподручно…
- Марш работать, – уже спокойнее повторила Крамолова. - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
Пряча улыбки, заведующие разошлись. На Марию Васильевну было жутко смотреть.
- Ты что себе позволяеш-шь, а? Совсем страх потерял?
- Спрячь клыки, кислота капает. Ты и впрямь собралась их ловить?
- Разумеется, - мрачно подтвердила главврач и вновь подошла к окну. - Честное слово, как дети малые! Одно слово, что врачи.
- Теоретически, перерыв на обед можно использовать как угодно. Что вешать им будешь, начальник?
Крамолова махнула рукой. Было бы на кого вешать, а причину она придумает.
- Недопустимое поведение – раз, неподобающий вид – два… Чего ты ржешь? Между прочим, твой выговор с лишением премии я уже сочинила, осталось только его оформить.
- С какой это радости? В народных забавах я не участвовал, покрывать никого не стану, - он фыркнул, вспомнив недавний курьез с Соболевой. - Вы относитесь ко мне предвзято, Мария Васильевна.
Главврач его почти не слушала, пристально вглядываясь в маленькую женскую фигурку.
- Ишь, скачет как коза на выпасе! Мозгов нет, зато ноги длинные.
В устах Крамоловой, чьи ноги стояли вплотную к модельным стандартам, подобная фраза звучала забавно, а промелькнувшая нотка ревности и вовсе была неуместной.
- О ком это ты? – полюбопытствовал Воропаев.
- Не важно, - она взглянула на часы. - Без шести час, пора идти.
- Мое присутствие обязательно? Предупреждаю, я слабонервный.
- Обязательно, обязательно. Впрочем, - женщина вдруг улыбнулась и царапнула ногтем полировку стола, - в моей власти освободить от участия в инквизиции и даже выговора. Премию, не обессудь, выдать не смогу.
- Чего же ты хочешь взамен, Фемида?
- Самую малость: честного ответа на вопрос из разряда нескромных.
- Боюсь предположить, какой вопрос ты считаешь нескромным, - признался зав терапией.
- Так я спрашиваю?
- Рискни здоровьем.
- Когда ты «смотрел на задний двор», то любовался кем-то конкретным, - главврач не спрашивала, а утверждала. - Слишком заинтересованным выглядел, сосредоточенным, на серую массу смотрят иначе. Кем именно любовался, если не секрет? А то есть у меня предположение, - она задорно подмигнула ему и замурлыкала: - «Кардинал был влюблен в госпожу Д’Эгильон. Повезло и ему... откопать шампиньон». Ли-лон-ли-ла, Воропаев? Могу спеть дальше, кажется, там было что-то про бульон.
Она знает. Холодный пот не прошиб, но на миг Воропаев испугался. Впрочем, от Машки, которая блефует в покер с видом полной невинности в степени святой наивности, можно ожидать всего, чего угодно.