Рационализм в панике прятался под кровать, уступая место вере во что угодно. Письмо Онегина к Татьяне, первое, последнее и совершенно безнадежное. Он любит, но отказывается…
«А не сговорились ли они все?» - фыркнул рационализм из-под кровати. Слабенько, едва слышно фыркнул. Сморгнув слезинку, я крепко зажмурилась, приоткрыла один глаз. Письмо не исчезло. Настоящее оно, сердцем чувствую, и, к графологу не ходи, написано Воропаевым. Столь сумбурно, саркастично, по-воропаевски. Только зачем? Не мог он вот так, просто... Да, в конце концов, КАК ОНО ВООБЩЕ СЮДА ПОПАЛО?! Чертовщина какая-то, и неизвестно, что больше «из ряда вон» - появление Деда Мороза или это письмо. Но, Боже, как мне хотелось ему поверить…
Страстные слова? Кому они нужны?
Бред укуренного? За этот бред я готова простить ему многое.
…люблю тебя…
Я глубоко вдохнула и лишь после этого поняла, что плачу. Всё, финиш. Тихо шифером шурша, едет крыша на всей скорости. Если Воропаев всё это нарочно провернул, чтобы отомстить за вечер признаний, то я его... просто-напросто убью!
- Ты до сих пор не спишь? – сонно спросил Погодин. - Ложись, поздно уже…
- Сашка…
- Ну чего?
- Я не смогу выйти за тебя замуж…
Часть II . Любовь
Если спросишь, легко ли навстречу
Против ветра и против течения,
Я тебе ничего не отвечу:
Это всё не имеет значения.
Я хотела почти невозможного,
Всё мечтала, но где же ты раньше был?
Я совсем не скучаю по прошлому: я боюсь потерять настоящее.
Е. Польна .
Глава тринадцатая
Вампиры по вызову, или котенок с улицы Лизюкова
Иные последние известия от того так и называются, что отражают всё самым последним образом.
Л. С. Сухоруков
Тридцать первого декабря каждого года мсье Печорин традиционно проводил в компании бутылки-другой-третьей. Виски, коньяк, мартини, водка – в этом плане вампир был всеядным. Стыдясь напиваться без повода, он наверстывал упущенное в праздники. Исключение составляли лишь периоды глубокого душевного падения. Одиночество – гордое ли? – порой тяготило Печорина, но в свои худшие дни он был самодостаточен и существовал автономно, довольствуясь обществом выпивки и телевизора.
- А чего у нас в мире делается? – спрашивал он у початой «Березовой рощи», выуживал из-под дивана пульт и включал новости. Если новости не находились, их заменял кулинарный канал.
Вдохновившись кулинарными изысками, он шел на кухню и готовил «что-то там под таким-то соусом с гарниром из фиг-знает-чего» из подручных материалов. В большинстве случаев «что-то там» выходило несъедобным, и горе-кулинар угощал творением соседей, вероломно маскируя его под восточный деликатес. Соседи кисло улыбались и кормили «деликатесом» собаку, экономя тем самым на корме для Тузика.
Печорин вообще был личностью экстраординарной. Он мог подскочить в полчетвертого утра с твердым намерением вести здоровый образ жизни, натягивал на уши лыжную шапочку и отправлялся бегать вокруг дома. Рвения хватало на круг-два, и горе-спортсмен, стряхивая повисшего на пятках Тузика, возвращался домой, согревался коньяком с добавлением кофе и утешал себя тем, что начинать надо с малого. В следующий понедельник кругов будет три.
Однажды осенью Печорин купил рояль. Совершенно новый, белый концертный рояль с похожей на одинокий парус крышкой. На рояле он играл сызмальства, и те самые соседи, чей Тузик питался кулинарными изысками, пару дождливых вечеров наслаждались «Лунной сонатой», «Маленькой ночной серенадой» и «Ave Maria». Но потом вампир променял Бетховена на Круга, а Моцарта – на Сукачева, и вдохновенно бил по клавишам, вспоминая «Владимирский централ». Соседи тихо молились: их бабушка битый час «курила трубку». Вскоре, правда, рояль был продан за бесценок, но хозяева Тузика еще долго вздрагивали всем телом, заслышав знакомые мотивы.
Случался в жизни Печорина и благотворительно-альтруистический период. Он перечислил солидную сумму на счет Фонда помощи инвалидам войны, кормил бездомных кошечек «Фрискасом», переводил старушек через дорогу, совершенно бесплатно доносил людям покупки и даже изображал Бабу-Ягу на детсадовских утренниках. Но прекрасный порыв иссяк быстрее, чем ушел с молотка белый рояль: вампир понял, что один-единственный человек физически не сможет помочь всем нуждающимся в помощи, деньги давно кончились, а в садике его разоблачил знакомый мальчик: «Дядя Пецёлин, у тебя баладавка отклеилась!». В папулю малыш пошел, что поделать?
Инесса возникла на горизонте два года назад. Она успешно сымитировала собственную смерть и по официальным данным считалась убитой. Многочисленный и не самый знатный род оплакал горячо любимую дочь и забыл о ней. Вампирша получила долгожданную свободу... и ушла в загул.
Утолив первый голод, Инесса вспомнила о воспитании и долге. Нервная, как молодая пантера, она пыталась обуздывать кровожадность, в итоге срывалась и шла у нее на поводу, но постепенно умнела. Начала появляться в обществе, работала у знакомых... кем придется. Нападения стали спланированными и не выходили за рамки вампирской этики.
Бытие вампиром не слишком устраивало Несс, даже более того – не устраивало совсем, но и к людям она приближаться не хотела. Ни одну жертву не удостаивали жалостью. Формально, люди – это продукт питания, рассуждала Инесса. Многие из них жизни не мыслят, например, без макарон по-флотски, но что-то она не замечает особых сантиментов по отношению к расчлененной, перемолотой пшенице и несчастным животным, из которых сделали фарш.
Печорин случайно обнаружил вампиршу в московских лабиринтах и, недолго думая, забрал с собой. Места у него было много, опыта по воспитанию молодых да нравных – и того больше, оставалась безделица – сообщить другу. Он, Печорин, конечно, поклялся голодных котят, несчастных щенков с больными лапками и птичек с перебитыми крыльями домой не таскать, но... Опальная аристократка покорила суровое вампирское сердце.
Маг поначалу удивился, что с ним советуются, а когда увидел, кого друг юности тащит в берлогу, презентовал коробку вакцины от бешенства, пожелал счастья в личной жизни и попросил не выключать голову. Он думал, что вампирша – явление временное. Ошибся. Такие как Несс пар не создают и на одном месте долго не задерживаются – они по природе кочевники, однако нравная красотка предпочла сломать стереотип и у Печорина задержалась.
- Мне всё равно, где он там и с кем! – кричала Рейчел в трубку. Что бы ни натворил гражданский муж, она звонила его лучшему другу и только ему, даже если требовалось просто узнать как дела. – У меня своих дел по горло! Зачем он мне сдался, скажи на милость? Я свободная женщина!
- Рейчел, вы ведь хотели помириться, разве нет? – спрашивал маг на ломанном английском. Вампир рядом только фыркал. – Что-то помешало?
- Да, хотели, пока этот... этот... Аррр! Пусть гуляет, - жестко бросила она, - нагуляется – вернется. Приму, никуда не денусь, только обязательно помучаю, это полезно. Если Жене нравится думать, что мы расстались только из-за моей наивности, прекрасно! Но он свинья, можешь так ему и передать.
Впрочем, было бы нечестно не упомянуть, что появление прекрасной вампирессы возымело и положительный эффект. Печорин, вынужденный контролировать и себя, и воспитанницу, серьезно сократил потребление горячительных напитков. Всерьез они напились лишь однажды, но по счастливой случайности город уцелел, а три студентки отделались легким испугом.