Найденное на подушке письмо перечитывала постоянно. Столько раз, что успела выучить наизусть. Случайно ли оно появилось, преднамеренно ли – не знала, но помнила каждое слово, каждую букву и запятую, каждый «хвост» и крючок. Не появись оно, я бы никогда не решилась на перемены. Жалею ли, что всё так вышло? Однозначно, нет. Я рада, что всё так вышло, и дело даже не в любви. Просто моей истории вдруг стало тесно в рамках детской сказки. Пропало то ощущение неправильности, наигранности, будто бы жизнь – спектакль, где все старательно читают текст, наивно полагая, что живут и чувствуют, хотя на самом деле лишь играют роль. Чужую роль. Я действительно хочу прожить свою жизнь без шпаргалок, суфлеров и сценариев. Тьфу на сценарии!
Видимо, влажность обманчива, и у меня был жар. Очень сильный жар, на уровне бреда. Я вдруг всерьез уверилась, что буду жить долго и счастливо, и не с кем-нибудь, а с Воропаевым! Всему отделению известно, что Воропаев женат. Число детей, правда, доподлинно не зафиксировано. Одни утверждают, что взрослая дочь; другие клянутся, что маленький сын; третьи готовы подтвердить под присягой, что детей двое и скоро родится третий. Спрашивать напрямую, понятное дело, мало кто решался, а посвященные загадочно молчали…
Я застонала в голос. Да какая разница, сын или дочь?! Семья есть семья, и если я влезу туда без мыла и собственными руками всё разрушу, он никогда мне этого не простит. Любовь! Он сам назвал ее болезнью, патологией, а, значит, планировал вылечить в ближайшем будущем и забыть, как страшный сон. Будь реалисткой, Вера: сказки без сценария нет, есть только твоя внезапная мигрень и богатое воображение. Будь сильной, останься в стороне. Переболей, это всего лишь вирус. Надо позвонить ему и сказать, что на корпоративе я была пьяна, не знала что несу. Лепетать в привычном верособолевском духе, слезно просить прощения – делать всё, чтобы мне поверили. Так будет лучше для нас обоих.
Зубы стучали в такт, хотелось умереть прямо здесь, не муча других и не мучась самой… Да что со мной такое?! Решимость таяла с каждой секундой, поэтому пришлось взять телефон и ледяными пальцами листать контакты.
На том конце ответили не сразу. Пятый гудок, седьмой, десятый… Я уже собиралась сбросить вызов, когда Воропаев взял трубку.
- Алло, - голос хриплый и как будто сонный.
- Здравствуйте.
- Вы в курсе, который час?
Из любопытства глянула на часы: 18.26. Улыбнулась и поспешила сообщить ему об этом.
- Тогда простите. День какой-то сумасшедший, замотался и отключился, как только домой пришел, - он не смог подавить зевок. - Что-нибудь случилось?
Хотелось спросить: снилась ли я ему?.. Вера Соболева, о чем ты думаешь?! У тебя к нему дело, думай только о деле!.. Интересно, а во сне мы на «ты» или на «вы»?
- Артемий Петрович, мне нужно с вами поговорить.
- Как понимаю, речь пойдет не о политике и хорошей погоде? – знакомая иронично-дразнящая интонация стукнула молотком по хрустальной мечте.
- Нет, просто хотела сказать…
- Вера Сергеевна, я не любитель решать важные вопросы по телефону. К тому же, сейчас я мало что соображаю, - признался он. – Если вы будете так любезны дождаться моего пробуждения…
- Я поняла. Извините.
- Да не кладите вы трубку! - ощутимо поморщился Воропаев. - Давайте встретимся завтра и уладим все дела насущные. Когда вам будет удобно?
Когда угодно! Как можно скорее, сию же минуту…
- До пятницы я абсолютно свободна.
- Прекрасно. В трех минутах ходьбы от нашего заведения есть кафе, там еще ателье напротив…
- «Анна-Луиза»? – уточнила я.
- Да-да, «Анна-Луиза». Вы не против?
- Конечно, нет.
- Тогда встретимся там, в десять.
Мы обменялись парой бессмысленных по своей сути фраз и простились до завтра. То, что Воропаев не захотел объясняться по телефону, наводило на мысли. Не был готов или действительно предпочитал личную встречу? В любом случае, нам предстоит расставить все точки на i, так что глупо бояться. Чему бывать, тому не миновать.
Минутный разговор с человеком, никоим образом не связанным со всей этой мистификацией, был подобен бальзаму для свежих ран. Я уснула, успокоенная, не подозревая, что завтрашний день твердо решил перевернуть мою жизнь с ног на голову.
Глава пятнадцатая
Теоремы и следствия
Быть владельцем тайны много приятнее, чем выдавать её.
Х. Л. Борхес.
Поставленный на восемь будильник звенел на разные лады, пока с раскладушки не сполз Погодин и не нажал кнопочку. Сипло буркнув что-то в знак благодарности, натянула на нос одеяло. Всю ночь я ворочалась, металась во сне и теперь чувствовала себя отвратительно. В горле скреблась новорожденная простуда, а голова будто увеличилась в размерах. Вспомнив, зачем, собственно, просыпалась, я осторожно-осторожно высунула руку. Холодно!
Утро, начавшееся как-то криво, и не думало менять гнев на милость. На ходу заедая парацетамол гречневой кашей, я наступила на хвост коту, обожгла палец кипятком, из-за ерунды поссорилась с мамой, полчаса искала по углам джинсы, чтобы обнаружить их в шкафу сестры... Из дома выскочила злая, сонная и горячая, как печка. Не хватало еще опоздать на маршрутку!
Как назло, народу набилось – не протолкнешься. Многие пытались и получали по шее морально и физически. Тощая тетка с писклявым дискантом прошлась по моим сапогам да еще и выматерила за это. Предпочитая не связываться с истеричками, я забилась в дальний угол и терпеливо ждала окончания поездки. Обладательница дисканта уже обрабатывала лысого мужичка, по какой-то неведомой причине не пожелавшего уступить «даме» место. Мужичок демонстративно смотрел в окно, а когда настырная тетка тронула его за плечо, указал на свой рот, дернул за мочку уха и веско шевельнул бровями.
- Да не тронь ты его, - посоветовала тетке другая стоящая. – Не видишь, глухонемой?
Тетка оставила мужичка в покое. Даже буркнула, кажется, что-то извинительное.
Из маршрутки я выпрыгивала на ходу, не оборачиваясь на визги и пожелания долгой счастливой жизни. Решено: откажу себе во всем, перейду на хлеб и воду, но машину к лету куплю и в автошколу запишусь. Общественный транспорт придумали больные клаустрофобией, не иначе. Восстановили, как любит говорить Воропаев, баланс мировой справедливости.
На той же остановке вышел «глухонемой», стянул зубами перчатку, достал из кармана старенькую «Nokia» и направился к фотоателье, выясняя с кем-то отношения.
Ближе к «Анне-Луизе» пришлось сбавить шаг. Что я скажу, что отвечу – неведомо, четкий план с пунктами-подпунктами так и остался на стадии разработки. Вдохновение – не мой конек, а на чугунную голову тем более. Знать бы, что ждет и есть ли во всем этом смысл? Ну и типичное женское: «Врал он мне или не врал?».
У входа в кафе я поскользнулась и непременно упала бы, не подхвати кто-то под локоть.
- Смотреть под ноги иногда полезно, - Артемий Петрович. Вечно он выскакивает, как черт из табакерки!
- Здравствуйте, - я последовала его совету: уставилась под ноги. Жизнь будто нарочно выставляла перед ним в невыгодном свете и хихикала из-за угла. Пора бы привыкнуть.
- Сделайте лицо попроще, - то ли велел, то ли посоветовал Воропаев, галантно придерживая перед мной двери, - а то будто на казнь идете.
Знатоки ценили «Анну-Луизу» за приятную атмосферу и отсутствие толпы посетителей. Освещение здесь неизменно приглушено, персонал обходителен и приятен, а цены не поднимаются выше средних. Будучи старшеклассницей, частенько заглядывала сюда с Элькой выпить горячего шоколада и поболтать о девичьем. С годами посиделки прекратились, но приятные воспоминания о них сохранены до сих пор.