- Бедная, бедная Дашенька, - сочувствие слов Бестужевой не коснулось ее хрипловатого голоса. - Дети обречены на те же ошибки, что совершали мы в свое время. Ведовство не сумело помочь мне, и тебе не поможет. Здесь иное, естественное, заложенное изначально. Вороти назад!
Мечтательное выражение вернулось вместе с предыдущей картинкой. Боясь пошевелиться, Громов следил за каждым движением бровей госпожи. Такую Ирину он лицезрел впервые.
- Чудесная игра природы, верно, Ульяна?
- Не могу сказать точно, хозяйка, - пробормотала съежившаяся в кресле девушка. - Миниатюру я видела лишь однажды, но… определенное сходство есть.
- Сходство? – расхохоталась Ирен. Фонарь во дворе качнулся, но устоял. - В первый раз я не поверила собственным глазам. Решила, что теряю рассудок, что Мир Иной случайно упустил свою жертву, однако нет… История повторяется. Достаточно, зеркало!
Стекло погасло, позволив вспыхнуть оплывшим свечам на столе. Бестужева не признавала электричества, являвшегося, по ее мнению, никчемным изобретением лишенного чудес бытия.
- Как видишь, Моргарт, мне удалось зачаровать зеркало, - женщина любовно погладила резную раму. - А чем можешь похвастать ты?
- Госпожа, я потерял контроль над ситуацией, - затараторил Марк Олегович, - Дарья Порфирьевна…
- Избавь меня от подробностей! Когда ты достанешь Niveus?
- Но, миледи, разве сила Niveus не была использована? – подала голос Ульяна, отводя удар на себя.
Девушка жалела недотепу-эльфа, да и общее ярмо плена накладывало определенный отпечаток. Пятеро в лодке, не считая ведьмы и тех, о ком Ульяна не знала. Только догадывалась.
Но отвлечь Ирину оказалось не так-то легко.
- Нет, иначе давно бы растворилась в небытие… Так когда? Или ты предлагаешь явиться самой и сделать это лично? - вкрадчивые интонации Бестужевой электризовали воздух.
- Она не отдаст! – жалобно пискнул Моргарт и попятился. - Вы же знаете, что я не могу никого убить…
- Ничтожество, жалкий червяк, недомерок! Трогать ее как раз-таки нельзя! Исчезнет девчонка – не будет Восьмого элемента, а без данной составляющей ритуал потеряет всякий смысл! – Ирина сжала кулаки и разжала их. - Думаешь, что мешает приступить прямо сейчас? Место известно, элементы намечены, Niveus рядом, только руку протяни… Восьмой элемент – главный ключ к вратам. Гораздо важнее амулета, потому что получить его – один шанс из ста. Малейший просчет, и планы насмарку. А, что с тобой разговаривать?
Громов дрожал осиновым листом. Восьмой элемент, Десятый – для него всё едино. Магию эльф ненавидит, магов терпеть не может, однако от Ирен не уйти. Не единожды возникало искушение выдать ее Сообществу, но вампиры не берут под протекцию. Цена предательства заоблачна – кому как не Тролльфу Обыкновенному об этом знать?
- Тебе повезло, Моргарт, - уронила ведьма. - Даю последнее поручение, не выполнишь – пеняй на себя. Ты должен помешать моей дочери любой ценой. Сначала помешать, а затем помочь.
- Но…
- Не выполнишь – пеняй на себя, - угрожающе повторила Ирина. – Моё зеркало не всесильно. Следи за каждым ее шагом, за каждым письмом, запиской. Хочу знать всё: куда ходит, с кем встречается, что задумала. Дарья мешает, вот только убрать ее не можем, пока не можем. Помни, что я тебе сказала. А сейчас вон!
Ульяна, о которой на время забыли, поставила блокировку на нежелательные мысли. Настоящей ведьмой ей никогда не стать, но элементарные приемы усвоены прочно. Девушку в зеркале она узнала и поразилась превратностям судьбы. Ирен всё решила, у них не будет даже иллюзии выбора. Главное – ритуал, и не важно, сколько жизней придется искалечить.
Ульяна выдохнула через нос. Она воспользуется своим шансом и предупредит, когда окажется на свободе, хочет того Ирина или нет. Не ради бестужевской дочери-эгоистки, о нет! Та и сама готова шагать по трупам. Ради себя, ради справедливости. Ради мужа.
***
На следующее утро к нам нежданно-негаданно нагрянула комиссия. Как потом выяснилось, в курсе была одна Мария Васильевна, но она предпочла не сообщать о таком «пустяке».
- К нам едет ревизор. «Всё должно выглядеть естественно, без показухи!» - передразнил Воропаев. – Она сама хоть представляет, как это? Не иначе как грядет сокращение.
- Дела-а, - протянул Ярослав. - Артемий Петрович, а нам-то что делать?
- Исчезнуть на ближайшие два часа. Ваш отряд смерти в программе не предусмотрен. Можете пересидеть в сестринской – там всегда работа найдется, - только на глаза не попадайтесь, как людей прошу! Идите, Сологуб. Если Малышева встретите, просветите на данную тему. Для вас, Соболева, есть особое поручение.
Он протянул мне непрозрачный пакет.
- Отнесёте Печорину, он предупрежден.
- И потом в сестринскую?
- Не будем устраивать перенаселение. Вот ключ, обходными путями доберетесь до моего кабинета. На столе увидите стопку тетрадей. Почитайте, вам это будет интересно. И не забудьте закрыть за собой дверь.
- Артемий Петрович, почему мы не можем работать, как планировали? – полюбопытствовала я. - Думаете, не справимся? Комиссия ведь не первая…
- Вам нужен прямой ответ, или кривой сгодится?
- Желательно, прямой.
- Дело не в вас, - Воропаев потер висок, - предчувствие какое-то нехорошее. Может, и ерунда оно всё, но на душе погано. А интерны нынче слишком дороги, чтобы ими разбрасываться. Вот переведут вас в другую больницу, и что тогда? Я ж от счастья с ума сойду!
- Тогда ни пуха ни пера вам, - улыбнулась я.
- К черту!
Печорин ставил пломбу важному с виду субъекту и не слишком обрадовался визиту.
- Если не горит, обождите в приемной, - буркнул стоматолог вместо приветствия. - Ну и зубы у вас, товарищ! Завидую зеленой завистью.
«Товарищ» что-то невнятно промычал в ответ: вата мешала. Вампир на качество не скупился и ваты всегда клал под завязку.
- Евгений Бенедиктович, мне только пакет отдать…
- Я же сказал, обождите! Потолкуем на вечные темы.
Никуда не торопясь, ожидала в приемной. Вопли важного субъекта доносились из-за приоткрытой двери. Не такие уж и завидные зубы оказались. Или я опять не углядела сарказм?
- Ну чего вы орете?! Больно? Как это больно?! После третьего укола, дорогой мой, болеть там уже просто нечему, - втолковывал Печорин, перекрикивая визг аппаратуры. - Не притворяйтесь, вы роняете себя в моих глазах!
Когда пациент, постанывая и держась за щеку, выполз из кабинета, Бенедиктович разрешил мне войти. Он был заметно не в духе.
- Давайте сюда свой пакет, - велел стоматолог, стягивая перчатки. – Вот ведь народ пошел, Ванька их покусай! По-русски говорю, что зуб пропащий, надо выдрать и заменить. А он: «Нет, пломбируйте, как хотите!» Раз в месяц является, как призрак усопшей тетушки, за новой пломбой. Старые, видите ли, выпадают! А за что им держаться, за что?!
- «Критические дни»? – понимающе хмыкнула я.
- Они, проклятые! Хоть больничный оформляй, - вампир достал с верхней полки пачку томатного сока и фляжку. Поминутно отхлебывая от одной и другой, он постепенно добрел. - Значит, ревизоры к нам пожаловали? Занятно, занятно. Ко мне они заглядывают редко, можете не беспокоиться.
- Да я и не беспокоюсь. Вы бы поосторожнее с коньяком. Мало ли что?
- Без лысых знаю! – фыркнул Евгений. - Не обижайтесь, в ближайшие дней пять я буду слегка не в адеквате. Или слегка в неадеквате, как посмотреть. Излишки производства.
«Критическими днями» вампиры в шутку обзывали период обострения чувства голода. В такие минуты им трудно понять, где заканчивается реальность и начинается… нет, не мечта. Скорее, усиленная борьба. Многие срываются, и большинство обращений приходится именно на этот период вампирской жизни. У некоторых он длится неделю, максимум две, остальным повезло меньше. Печорин, по собственному признанию, страдал последние три дня каждого месяца и полторы недели последующего. И хотя самообладания у него на семерых, нервная система пошаливает.