- Я всего лишь пытаюсь помочь, - обиделся вампир. - Кто ж виноват, что твоей интуиции не сидится не месте?
- Ты прав, ты прав, - Артемий машинально достал ключи от машины.
- Куда это ты намылился?
- Не явится через полчаса – поеду искать.
- Валера, ты больной?! – округлил глаза Печорин. - Она, может, только этого и добивается! Сидит где-то и ждет, отомстить хочет за обманутые надежды. Не поддавайся на провокацию!
- Больной здесь ты, - он набрал номер снова, наудачу. Аппарат вызываемого абонента выключен. - Кто угодно, только не Вера.
- Все бабы одинаковые. На твоей могиле напишут: «Ушел в расцвете», - беззлобно заявил Печорин. - Кто-то еще поет о «чисто деловых отношениях»! Стоит ей припоздниться, у тебя душа болит. Ничем хорошим это не закончится, предупреждаю…
– Есть у меня мыслишка, - добавил стоматолог немного погодя. - В соболевском районе один чел живет. Забавный мужик, Эдвардом кличут. Короче говоря, этот самый Эдвард видит твою ненаглядную каждое утро, чуть ли не до работы провожает: она на маршрутке – он на «Жигулях». Сечешь?
- Еще бы! Можешь спросить?..
- Попробую. Так-с, набираем номерок, включаем «громкую» связь и вуаля! Алё, Эдвард?
Громовой голос с сильным акцентом прорезал тишину:
- Здравствуй, дарагой!
- И тебе не хворать! Слушай, брат, тут такое дело…
- Падажды с дэлами, дарагой! Сто лет тибя не слышал! Как жизнь маладая, всё трудишься? Вот вечно ты, мил чалаэк, трудишься! Я тибэ поражаюсь! Ты кагда кушать успеваешь?
- Ох, Эдвард, покушать мне удается не всегда, - вздохнул Евгений, под грозным взглядом Воропаева отключая «громкую» связь. Напрасный труд! Могучий голос Эдварда надрывал динамики с той же силой.
- Не, дарагой, так дэла не дэлаются! Я тибэ скока раз павтарял: гастрыт адреса не спрашваэт…
- Знаю-знаю, не забыл… Эдвард, вопрос жизни и смерти: девушку, которая по утрам маршрутку ждет, помнишь?
- Канэшно, как такую забудэшь! Красавыца, голос как горный мед, фыгуркой лоза, лыцом… карочэ, нэ был бы трижды жэнат, украл бы давно, - мечтательно поведал собеседник и тут же спохватился: - А что стряслось?
- Да видишь ли, на службу не пришла. Мы тут волнуемся: нет ее и нет…
- Как нэ пришла? Пачэму нэ пришла? На моих глазах в машыну садылась, каторая ее около дома ждала…
- Погоди-ка, - удивился Печорин, покосившись на Артемия. Тот лишь плечами пожал. - В какую такую машину? Не такси?
- Вэрно, вэрно, таксы. На час раншэ, чем абычна, уехала. Я ищо сибэ сказал: какой харошый дэвушка! Отвэтствэнный!
- А куда уехала, не видел?
- Извини, мил чалаэк, нэ видел. Кагда найдётся наша красавыца, пазванишь мнэ?
- Обязательно, Эдвард. Спасибо за помощь, - стоматолог бросил трубку. - Ты сам все слышал. Куда могла намылиться наша красавица?
- Понятия не имею. С чего ты взял, что этому Эдварду можно верить? Кто он вообще такой?
- Джигит, натурально, - улыбнулся стоматолог, - а по совместительству скромный вампир. Я ему, Темыч, как себе доверяю. Он Соболеву еще в день ее приезда приметил. До дома провожает чтобы всякая шваль не цеплялась, представляешь?
- Если честно, не очень, - Воропаев потер переносицу. - И почему он Эдвард, раз джигит?
- Эх, друг мой, всё просто, как третья положительная: его зовут Эдик. Эдвард – как раз для нашей организации, не находишь?
Артемий ничего не ответил, скомкано попрощался и почти бегом покинул кабинет. Оставшись в одиночестве, Евгений Бенедиктович включил бормашину. Под привычное визжание думалось легче.
- Если Верочка успела объявиться, я ей не завидую. Совсем не завидую, - поделился он с аппаратом.
***
Ведьма расплылась в фальшивой улыбке, достала из воздуха бумагу и ручку и сунула мне.
- Пиши.
- Это еще зачем? – нахмурилась я. - Вам требуется расписка?
- А как же, милая? – заговорчески подмигнула бабуся. - Это чтоб не надумала обмануть бедную старую женщину. Как бюрократы говорят? Без бумажки ты… мнэ-э… небезызвестный продукт жизнедеятельности, вот!
- Я не собираюсь вас обманывать, - подвигать к себе бумагу не спешила, - но ведь прежде стоит обговорить условия сделки.
- Да какие там условия? – отмахнулась баба Клава, пряча алчно блеснувшие глазки. - Я выполняю заказ, ты расплачиваешься по тарифу.
- Вот! – торжественно объявила я. - Тариф вы мне так и не озвучили. Сколько?
Денег было не жаль, но старуха с неожиданным отвращением уставилась на кошелек, будто перед ней материализовался тот самый продукт жизнедеятельности.
- Ты, милая, кажись, надуть бабулю решила?! – всплеснула она сухонькими ручками. - Кому сейчас ваши бумажки-кругляшки нужны? Мусор один! За ведьмину работу иной валютой платят.
Хорошо, что не успела взяться за расписку!
- У меня ничего нет.
- Вреш-шь, есть!
- Честно, нет, - раздраженно отозвалась я.
- Есть, есть, - настаивала ведунья. - Молодость, красота, удача, счастье, трудолюбие, - загибала сухие пальцы баба Клава, - а, главное, Сила Жизненная. Ею, родимою, всё и меряется. На красоту и счастье твои посягать не буду, а вот Силой изволь-ка поделиться.
…через прикосновение можно получить доступ к Жизненной Силе. Правда, это как раз-таки и порицается.
- Потому что наносит наибольший вред?
- Именно. Раз перескакиваем с пятого на десятое, поясню сразу. Срок жизни каждого из нас определен, с этим ничего не поделаешь. Подключаясь к Силе, выпиваешь не просто секундную энергию – ты вытягиваешь из человека года. Некоторые в пятьдесят выглядят на двадцать пять, а некоторые – наоборот. Одна из причин такой несправедливости…
Я сидела как громом пораженная. Бизнес, говорите? Способ заработать?
- Ты понимаешь, о чем я, верно? – по-змеиному прошипела старуха, вмиг переставая сюсюкать. - Вот и решай: стоит ли любовь всей жизни нескольких лет, или не любовь это вовсе?
Бежать отсюда, бежать, пока не поздно! Он ведь никогда не примет меня в роли ведьмы, тем более – Темной. Это неправильно, мерзко, аморально…
- Что, жалко годков? Вот когда человечек проявляется, не сладкими речами, а делами, - подзуживала баба Клава. - Ведьмой станешь – с лихвой время вернешь, краше прежнего будешь. Жить вечно сможешь, пока род человеческий на земле не иссякнет.
- Вечно жить, говорите? – оказывается, я не разучилась смеяться. - Триста лет и не днем больше.
- Ой, жадная! А тебе трех веков, чай, недостаточно?!
Баба Клава выплюнула какое-то страшное, неразборчивое слово… и вскрикнула. Картины на стене вспыхнули белым пламенем, огонь в мгновение ока переметнулся на обои.
- Стой! Стой!
С прискорбием заявляю: сквернословит эта бабушка почище всех грузчиков, сантехников, гасторбайтеров и прочих знатоков русского языка вместе взятых. Да я таких слов не знаю!
- Вот же…! … … недоделанный! – вопила она, разобрав чью-то родословную до прародителей. - Понавешал! Защитил! Умный самый …!
Защитное поле в действии. Пустячок, а приятно. Я улыбнулась, ощущая знакомое присутствие. Не забыть после поблагодарить, он не обязан был этого делать.
В квартире стоял резкий запах паленого и старого лака. Баба Клава распахнула все окна и, впустив в квартиру морозный воздух, выгнала запах сквозняками. К магии она почему-то не прибегнула, обои так и остались обугленными.
- Убирайся, пока я тебя не убила!
- Крамолова будет счастлива. Она послала к вам в надежде, что я не вернусь ведьмой или не вернусь вообще, - подхватила сумочку, сделала крохотный шаг к выходу. - А говорила, что терпеть вас не может. Выходит, зря.
Спокойно подойти к двери, взяться за ручку…
- Постой, деточка, куда же ты? – всполошилась колдунья.
- Разве не вы велели мне убраться? Вот я и ухожу.
- Ну прости, прости клячу старую, погорячилась маленько, - запричитала она, буквально таща меня обратно к креслу.
- Значит, поможете? – усмехнулась я.
- Помогу, помогу. Только расписка-то всё равно нужна, по протоколу положена, - огорченно вздохнула бабуся.