Вампир потряс головой, отгоняя навязчивые образы.
- То есть Вера запомнит всё, что мы тут говорим и делаем?
- Не знаю. Велика вероятность перехода в стадию комы, а тогда… - к горлу вновь подступила паника. - Наумова на месте?
- Придет минут через двадцать, Лизка никогда не опаздывает.
- Можешь побыть здесь до ее прихода? – Артемий мысленно рассчитывал вектор направления, вспоминал расположение домов. В само здание нельзя, он его совсем не знает.
- Могу. А куда ты намылился?
- К Петровой. Она должна помочь.
Бенедиктович глядел на него с открытым ртом. Коллективное помешательство! Сначала Соболева пьет какую-то дрянь на протоплазме, теперь этот собирается лететь через полстраны, и за чем? За советом!
- Позвонить не судьба? – на всякий случай уточнил он.
- Нет. Если повезет, вытащу ее к нам. Пожелай мне удачи.
- Удачи!
Спонтанные решения не являлись коньком Воропаева, но теперь требовалось именно такое решение. Одна голова хорошо, а две лучше, в случае с Еленой Михайловной – три. В последний раз взглянув на Веру, на застывшего сусликом Печорина, он усмехнулся и растворился в воздухе.
***
Трансгрессия, телепортация – у перемещения в пространстве много имен, но все сводится к одному: оно в сотни раз быстрее полета и в тысячи раз опаснее. Со своими среднестатистическими способностями Артемий совершил не больше десяти телепортаций в жизни, и то по крайней необходимости. На третьей попытке он отделался повреждением плеча, а предпоследняя едва не стоила жизни.
Сегодня же, несмотря на весьма приблизительный вектор, всё прошло как по маслу. Знакомая боль в левой руке – на иные неудобства он просто-напросто не обратил внимания, – и зав. терапией оказался у серого здания в четыре этажа. Самая большая школа города, носящая гордое звание лицея.
Пожилой охранник с плохо скрываемым любопытством оглядел посетителя. Холодина на улице, а этот без куртки или пальто, в тонкой рубашке. Закаляется? На родителя он вроде не похож…
Воропаев понял сомнения доблестного служащего, но не стал их развеивать.
- День добрый. Где я могу найти Петрову Елену Михайловну?
- Так урок у нее, - ответила горбоносая женщина с высветленными прядями, которая мыла полы в холле. - Этаж четвертый, кабинет четыреста первый.
- Спасибо.
- Вы конца урока подождите, - посоветовала уборщица, - осталось-то пять минут.
- Обязательно.
Школа затихла, только со стороны спортзала доносились вскрики и шлепки мячей. По четвертому этажу слонялась компания выгнанных с урока.
- Вот же …., мля, - пожаловался худой как скелет парень лет пятнадцати. - Совсем о…..!
Подумаешь, не выучил, разговаривал, огрызнулся! Да я ее…. Пусть все слышат!
Его спутники, разнузданного вида девица с бордовыми губами и задумчивый субъект в очках, поддакнули.
- Полный п….ц, - согласилась школьница. - Остофигела уже, гадина!
Парень в очках завистливо вздохнул. Его словарь нехороших слов день ото дня пополнялся, но произносить их вслух мешала стеснительность культурного ребенка.
«Да, нам за такое откручивали головы. Чтоб хоть кто-нибудь рот не по теме открыл? Учитель всегда прав» - подумал Артемий, проходя мимо.
Все трое еще долго плевались пеной, недоумевая, откуда взялось во рту жидкое мыло.
Дверь кабинета Петровой была приоткрыта.
- … и третий этап энергетического обмена – стадия анаэробного дыхания, в скобках – кислородного расщепления. Реакция этой стадии осуществляется в митохондриях… митохондриях, Маркова! Новое предложение здесь же: кислородное дыхание сопровождается выделением большого количества энергии и аккумуляции ее в АТФ, - знакомый трубный глас Елены Михайловны разносился по всему коридору. - Через минуту звонок, допишем на следующем уроке. Дома параграфы пятнадцать - семнадцать, до пластического обмена. Сафронов, можешь покинуть угол! Ты тоже, Жукевич! Детский сад на выгуле, в другой раз за дверь пойдете. Бондаренко, задержишься на перемене.
Старшеклассники спешили покинуть кабинет со звонком, осталась лишь одна ученица. Невысокая, со светлой косой до пояса и покаянно опущенной головой, она напомнила Веру.
- Елена Михайловна, можно?
Биологичка сидела за компьютером, спиной к Воропаеву. Не оборачиваясь, проворчала:
- Заходите... Вот тебе тест, кыся моя. Пока не выполнишь, не уйдешь.
- Ну Елена Михайловна, - заныла девушка, утрачивая сходство с Верой, - я его тыщу раз делала, больше тройки всё равно не выходит…
- Выполнишь в тысяча первый, - отрезала женщина. - Дерзай! А вы проходите, садитесь, в ногах правды нет.
- Я вас не задержу.
Она удивленно зыркнула на него из-под очков, плотно сжатые губы дрогнули.
- Настасья, иди.
Нерадивая ученица не верила своему счастью.
- После уроков зайдешь. Брысь! И дверь за собой закрой.
Петрова не изменилась: та же прямая спина, точно аршин проглотила, те же короткие волосы с красноватым отливом, тот же требовательный голос и твердый взгляд. Только морщин прибавилось, а стекла очков стали толще.
- Старею совсем, - спокойно сообщила она, - фон здесь практически нулевой, вот и перестала сканировать. Здравствуй, Тёмушка, давненько я тебя не видела.
Ведьма указала ему на стул.
- Садись. Ко мне сейчас биологи придут, дам им задание и поговорю с тобой.
Химико-биологический класс состоял из десяти девушек. Они подозрительно косились на Воропаева и перешёптывались между собой.
- Так, биолухи, открываем справочник и читаем «Ткани животных», особое внимание уделяем нервной и эпителиальной, - велела Алевтина. - В конце урока спрошу. И тихо мне тут, кто будет губами шлепать – опрос вне очереди. Мила, повернись! Алина Большая, вынь бананы из ушей! Алина Меньшая, убирай телефон! Полина, в свою тетрадь!
Пухлощекая, похожая на хомячка темноволосая девушка бросала на посетителя странные взгляды, однако по первому окрику уткнулась в учебник.
- Зачатки магии, - пояснила Петрова, набрасывая «полог тишины». - Пра-пра-пра-пра с отцовской стороны была ведьмой, но дар не проявился.
- Угу.
- А теперь говори, что случилось. Выглядишь ужасно, краше в гроб кладут!
Артемий вкратце рассказал ей о произошедшем. Женщина хмурилась, поправляла сползавшие на кончик носа очки и задавала уточняющие вопросы.
- Жаль девочку, но что требуется от меня?
- Подскажите, как остановить процесс. Двое суток прошло, это третьи, ей то хуже, то состояние не меняется…
- Прости, перебью, - Елена вертела в пальцах красную ручку. - Приступы прекратились?
- Когда я уходил, всё было спокойно.
- Это значит только одно: началась вторая стадия, летаргис переходит в токсическую кому.
Новый удар. Воропаев не изменился в лице, только ногти впились в ладони.
- Пойми, летаргис – явление малоизученное, в связи с чрезвычайной редкостью проявления, - спокойно, с расстановкой втолковывала Петрова, совсем как на уроках двадцать лет назад. - Теорий масса, эксперименты – к чему скрывать? – проводились, но я не знаю, выжил ли кто-либо из подопытных.
- «Снять может тот, кто наложил». Что если отыскать ведьму, упросить ее, заставить, наконец? – не сдавался зав. терапией.
- Можно попробовать, но времени в обрез. Не дай болезни прогрессировать, иначе…гхм…инвалидность неизбежна. Страдают все внутренние органы и системы, особенно центральная нервная, а это равносильно медленной смерти. Сейчас главное выиграть время. Дабы предотвратить обезвоживание, прокапай ей вот что, - Петрова черкнула пару строк. - Никаких обезболивающих, навредишь только.
Она прикрыла глаза, точно вспоминая.
- Я прибуду, как только освобожусь, взгляну собственными глазами и постараюсь помочь. Большего обещать не могу.
- Спасибо вам огромное…
- Да погоди ты! Дай хотя бы доброе дело сделаю – полечу тебя, а то с ног валишься, - ведьма секунд пять подержала его руки в своих, коснулась висков. - Не дергайся, не увидят они: «полог» универсальный.