— Обопрись на мою руку, — прошептала Анна, пытаясь удержать теперь его самого, чтобы хоть как-то облегчить его муки. А он только подмигнул снова в ответ на ее реплику и прошептал тихо, чтобы услышала только она:
— Поверь мне, все не настолько худо ныне… просто доверься мне…
И только, когда они обходили залу по периметру, возвращаясь к своим родным в другой стороне и обмениваясь по пути любезными репликами с гостями, Анна поняла его замысел. Все косились на его хромоту, а после, прикрываясь веерами, склоняясь к собеседникам, украдкой обменивались шепотками, шлейфом идущими следом за молодыми. Но говорили не о ней, оступившейся и едва не уронившей их пару на паркет. Говорили о нем, хромом калеке, который самодовольно повел свою молодую жену танцевать вопреки bon ton [697] и едва не сделавшей ее сызнова предметом для разговоров.
— Андрей, — попыталась Анна остановить эту искусную игру, сжимая его локоть. Страдая вместе с ним в эти минуты, когда кто-то на него смотрел с неприкрытой жалостью в глазах. Но он только улыбался ей и вел ее дальше, хромая старательно.
Когда им оставалось всего несколько шагов до кресел, которые занимала Алевтина Афанасьевна со своими собеседницами, к ним навстречу шагнула Софи, обеспокоенная донельзя увиденным и хромотой брата, такой несвойственной ему до того момента.
— O mon Dieu, Andre! Что с вами? — она хотела взять брата за руку, чтобы поддержать, но шагнувший следом за ней Кузаков, заметив нечто мелькнувшее в глазах Андрея, придержал за локоть, не давая завершить этот жест.
— Не тревожьтесь, ma chere, со мной ничего худого стряслось, — поспешил заверить сестру Андрей. И тут же из-за спины Софи донесся голос Алевтины Афанасьевны, отчетливо слышный в минутной паузе между танцами, пока музыканты сделали перерыв.
— Ничего худого, кроме попранного самолюбия вашего брата, Софи. Я завсегда говорила, что его порывы не доведут до добра. Надобно было думать прежде, чем поперек правил bon ton ступать.
О, сколько же в ней может быть холодного яда, со злостью подумала Анна, собираясь со словами, чтобы ответить своей belle-mere так же едко и зло, нарушая рамки вежливой общепринятой отстраненности. Но тут она невольно взглянула на Кузакова, в свою очередь так же внимательно глядящего на нее, и воспоминание о собственной лжи, столь неожиданно ставшей открытой, укололо мимолетным страхом. Признал ли ее восприемник Сашеньки так же, как сейчас она вспомнила его?
— Вы совершенно правы, madam, — поклонился Андрей матери, которая со странным торжеством в глазах вдруг приняла его реплику. А потом повернулся к снова побелевшей лицом Анне, ощущая мелкую дрожь ее пальцев даже через плотную ткань мундира.
— Вам нездоровится? Может статься, что вам лучше пойти к себе, не дожидаясь польского? Нынче день был так долог и столь полон… разных впечатлений.
— Немудрено, что Анна Михайловна так бела лицом, — снова подала голос Алевтина Афанасьевна. — После того, как едва не случился конфуз такой…
— Прошу вас, madam, — поспешил произнести Андрей, и она замолчала, уступая той твердости, что расслышала в его голосе. Склонилась к соседке в лазуревом берете и стала о чем-то шептаться, глядя, как строятся на паркете пары для кадрили.
А Анна с благодарностью приняла дарованную ей возможность удалиться в свои покои раннее срока, боясь заметить хотя бы тень узнавания в глазах шафера Андрея. Вера Александровна, сопровождающая ее, что-то без умолку говорила и на протяжении пути из залы в жилые половины, и после — когда Глаша снимала вуаль, вынимая шпильки из локонов Анны, расстегивала подвенечное платье той. Анна же совсем не слушала ее, только и думала о том, кого узнала на балу, стоя безвольной куклой под руками суетящейся Глаши.
Что это открытие означало для нее нынче? Называла ли она тогда свое имя, или Дениска, приведший офицера в тот день через дождь, название усадьбы? И самое главное — знал ли Андрей, что Анна лжет ему уже тогда — у церкви, когда они встретились повторно после долгой разлуки? Или проведал после? И если спустя время, то когда — во время встречи с Кузаковым в Москве, о которой рассказывала вскользь ей Софи, или уже здесь, в Милорадово? Ах, а что если и предложение ей сделал только тогда, когда узнал, что незапятнанна она, что ребенок не ею прижит вовсе?! Знать, все же ошиблась она…