— Тебе надо увидеть усадьбу под Москвой, Раздолье, — сказал тогда Андрей с легкой грустью в глазах. — Там tantine собственноручно планировала сады и парк… Ей бы определенно понравилась твоя задумка, ma chere. План изумителен. Не устаю поражаться твоим талантам. Есть ли им число?
— Позволяешь мне внести перемены? — спросила Анна, хотя уже с самого первого момента, как он увидел ее увлеченность этим проектом, прочитала по его глазам, что муж разрешит ей внести обновления. Он же только поцеловал ее в ответ и помогал ей после с необходимыми переводами. Кроме этого, поручил управляющему в подмосковном имении составить список растений, саженцы которых можно было доставить в Милорадово. И перенести те растения, доступные для того, что росли в уже заброшенном саду Святогорского, ставшего печальным памятником разрушений, которые принесла с собой война 1812 года.
Именно в парке, где с некоторых пор пропадала Анна, и нашла невестку Алевтина Афанасьевна в одно утро августа. Анна с легким удивлением наблюдала небольшую процессию с ней во главе, ступающую в ее сторону в направлении от усадебного дома. Девки, несущие большой зонт от солнца над барыней или сумочку с солями, платком и прочими вещицами, что могут той понадобиться на прогулке. Лакей, тащивший позади всех тяжелое курульское кресло, которое по знаку Алевтины Афанасьевны поставили на траве в тени раскидистой зелени сирени. И сама мать Андрея — в легком капоте поверх летнего платья и чепце с широкими полосами оборок, скрывающими ее лицо от прямых лучей солнца.
— Вы звали меня, madam belle-mere? — опустилась перед ней, сидящей важно в раскладном кресле, Анна, которую привела сюда одна из девок Алевтины Афанасьевны. Та важно кивнула, а после махнула рукой дворовым, прогоняя прочь от себя, чтобы не услышали ни слова из разговора, который предстоял ныне ей и невестке.
Анна не могла не отметить каждую деталь из этой мизансцены, тщательно продуманной Алевтиной Афанасьевной — снова та сидит, гордо подняв голову, а Анна же вынуждена стоять напротив, словно провинившаяся в чем-то девка перед барыней.
— Вы, верно, ведаете, что нынче грядут перемены для кое-кого в усадьбе, — начала издалека мать Андрея, и Анна сразу же поняла, зачем та нашла ее для беседы. — Ваш мальчик. Я думала, что Андрей не дойдет до этой глупости, но ныне! И эти работы в комнатах мезонина… Неслыханное дело взять в дом этого мальчика! О чем вы только думали, когда просили о том моего сына? Я знала, что этим и закончится дело!
— Решение о том, что Александр Петрович и мадам Элиза будут жить в комнатах мезонина после летней поры, принадлежит не мне, — ответила Анна, ни в одном слове не обманывая свою собеседницу. Она твердо решила еще до дня венчания, что ее племянник останется с бабушкой жить во флигеле, понимая, что смелостью для нее будет просьба об ином. Но однажды за завтраком около седмицы назад, Андрей вдруг удивил всех домашних, когда объявил, что покои в мезонине будут под работами до конца лета, а когда эти работы закончатся, их займут Сашенька и мадам Элиза.
— И прошу не возражать мне не единым словом, — проговорил Андрей, переводя взгляд с жены на мать, уже готовых для ответа ему. — Отбрасывая в сторону суть родственных отношений, даже простая экономия дров холодным временем говорит, что это наиразумнейшее решение. Александр Петрович будет жить в усадебном доме и разделит детские покои с моими будущими детьми, коли в Милорадово будут те. Препон для иного я не вижу.
Тон его голоса говорил, что решение окончательное и не подлежит обсуждению, и никто за столом не осмелился возразить ему. Только после Анна попыталась уговорить мужа, когда они остались наедине, понимая, как неприятно может быть его матери присутствие Саши, и какие толки снова поползут в отношении Андрея по округе. Тогда она впервые поняла, что Андрей может быть так тверд в своих решениях, что ничем, даже лаской и обещаниями невозможно было сдвинуть его с намеченного. Быть может, еще и оттого и стянула чепчик с Сашеньки в церкви на следующий день — защищая Андрея от возможных сплетен и толков, которые он вызывал своим решением.
И нынче утром, спустя некоторое время после того объявления за завтраком, в мезонине начались работы. Потому и решилась Алевтина Афанасьевна на этот разговор.
— Неужто? — едко спросила Анну мать Андрея. — Все едино! Даже если не было и просьбы вашей о том, Андрей творит безумие сущее. Вера Александровна со мной бы согласилась.
— Быть может, — не стала спорить Анна.
— Вы должны убедить Андрея, что это решение неверное, — требовательно произнесла Алевтина Афанасьевна. — Вы просто обязаны это сделать. Вашего поступка в церкви недостаточно для того, чтобы заставить шепотки умолкнуть. Пока этот мальчик вхож в круг наш, они никогда не прекратятся…