Управитель принял из рук Помощника новую тарелку и водрузил ее на скатерть:
– В Доброту, тут ей место.
– Вот это да! – не удержался Помощник. – Становится все запутаннее, но ты не сказал, когда.
Управитель:
– Когда захлебнется в собственном бессилии, там, на вершине своего безумства, когда слезы застят глаза, а сжатые кулаки белеют, разрывая жилы, приходит осознание тщеты и пустоты подобного проявления своих потенций…
– И только что громивший все на своем пути тиран оборачивается сиротливой, забитой овечкой, – съязвил Помощник.
Управитель:
– Нет, не так, на пике своего гнева, убивая собственного сына (как вариант), тиран рыдает над телом невинно убиенного чада, и в нем рождаются зачатки, обрати внимание, зачатки доброты. И, кстати, чрезмерная доброта может захлебнуться от количества ответных реакций, и истощенная, возгневается праведным гневом, прошу прощения за тавтологию.
– Благими намерениями вымощена дорога в ад, – понимающе закивал Помощник.
– Именно, – подхватил Управитель.
Помощник:
– Значит, и эта пара уравновешивает друг дружку?
Управитель:
– Как и все в дуальном мире.
Помощник поднял вверх две последние тарелки:
– И кто же у нас остался?
Управитель жестом указал место, куда сядет гость:
– Страх, обычный человеческий страх. Ему будет комфортно поближе к Уму, тот, через шум застолья, объяснит причины возникновения и найдет способы решения, а также выскажется на предмет противодействия и сделает необходимые выводы, короче, произведет обычные для него ментальные флик-фляки, помогающие коротать время между тостами, но не более. Страх под эту болтовню слегка отпустит напряжение в мышцах и даже ослабит застежки на бронежилете, но дрожь в коленях и мысли, загоняющие в тупик, его не оставят.
Помощник:
– Для чего же тогда Человек приглашает его к столу? Какой смысл и удовольствие наблюдать за гостем, ковыряющим вилкой в угощении, выискивая там дробины, крысиные хвосты или Бог знает что еще, и все время оглядывающимся, словно все негодяи и головорезы мира собрались в темном углу, прямо за его спиной, и замышляют недоброе?
Управитель принял из рук Помощника последнюю тарелку:
– Чтобы «высветить» вот этого персонажа. Имею честь представить вам самую дорогую гостью вечера – Веру. Из двенадцати бокалов, что мы расставим для приглашенных, ее смело можешь назвать Граалем.
Помощник с недоверием:
– Неужто в нем окажется Кровь Христова?
Управитель очень серьезно:
– Любую жидкость, что ни налей ей в бокал, Вера превратит в священный напиток одним своим прикосновением, для этой хрупкой на вид, но непоколебимой по сути, дамы сдвинуть гору – раз плюнуть.
Помощник:
– И страх ей нипочем?
Управитель:
– Он не существует для нее, даже когда сидит рядом.
Помощник ухмыльнулся:
– В таком случае эта пара не балансирует, Вера в ней доминирует.
Управитель:
– Для Веры не существует Страха, но и Страх есть отсутствие Веры. Эта пара – весы, но весы, не уравновешивающие друг друга, а балансирующие сами балансиры.
Помощник застыл в недоумении, а Управитель, выдержав эффектную паузу, продолжил:
– Когда священнослужитель настаивает на том, что для разговора с Богом Человеку требуется посредник (а именно, он), то он – самый рьяный атеист. Все еще непонятно?
Помощник отчаянно замотал головой.
– Страх, поднявшийся в высшую точку, когда подавлен ум, рефлексы и полное безволие не позволяет даже крику ужаса покинуть чрево, конечно, не в состоянии «перевалиться» в Веру путем осознания, но Вера удерживает в этот момент само существование сознания как функции духовной и материальной. С другой стороны, если вера Человека поднялась до предельных высот человеческого сознания (в данном конкретном физическом теле), от вероятной возможности тонкого переключения в сторону Страха, а у Лукавого через такой инструмент как гордыня, это получается прекрасно, только сам страх подобного падения (нисхождения) удерживает от последнего шага.
Помощник взял со стола блюдо Веры и приложил ко лбу, Управитель расхохотался:
– В жизни не встречал такого смышленого ученика, пойдем за бокалами и приборами, да не забывай – ножи справа, вилки слева…
Помощник покинул зону, доступную мне для обозрения, а Управитель, задрав голову к потолку, которого, как вы помните, вроде бы и не было, но под которым точно болтался ваш покорный слуга, поймал мой взгляд, приветливо подмигнул и исчез в молочной пелене, поглотившей заодно сервированный не до конца стол и не успевших появиться гостей.