– Мужчина и женщина, – сказал Иероним, когда эта сценка осталась позади.
– Как ты их различил? – спросила Аня. – Тот, кто бил, тот мужчина?
– Почему ты не носишь очки? Стесняешься? Давай закажем хорошие контактные линзы.
– А зачем?
Они разговаривали странно, одними вопросами.
– Что значит «зачем»? Чтобы видеть окружающий мир, чтобы мужчину отличить от женщины, волка от собаки…
– Ты считаешь, очень важно было сейчас рассмотреть, что мужчина бьет женщину?
– Не совсем понимаю твой вопрос, – ответил Иероним, – но, допустим, важно.
– Это может быть важно только в одном случае, – Аня рассеянно глядела вперед на дорогу, но сузила сейчас глаза так, как будто смотрела на доску в университетской аудитории. – Увидев, что бьют женщину, следует остановиться и защитить ее. Вообще же на драку, грязь, убожество и нищету лучше смотреть плохим зрением. Впрочем, для роскоши, излишества, жлобства тоже вполне сойдет близорукость. Близорукий видит слегка размытую картину бытия, границы вещей зыбки и нечетки. Так рисуют мир твои любимые импрессионисты?
– Так, но только они не все и не всегда мои любимые.
Некоторое время они ехали молча. Судя по спидометру, они делали около ста километров в час, но раскинувшиеся по сторонам поля скрадывали скорость. Казалось, они еле тащатся, а спидометр неисправен.
– Ты это на меня намекала? – спросил Иероним, и Аня не сразу поняла, о чем он. – Ну, про мужчину и женщину. Ты считаешь, что я должен был остановиться, бежать за ними, вмешаться в драку? А если это был сторож, который гнался за вором?
– С мешком на спине? – усмехнулась Аня.
– Хорошо. Тогда, предположим, что это какая-нибудь мерзавка, и ее вообще убить мало.
– Конечно, – согласилась Аня. – Может, она ему изменила с бригадиром растениеводов прямо на защищенном грунте.
– На защищенном грунте?
– То есть в теплице.
– А ты откуда это знаешь? – спросил муж.
– Про теплицы я как-то писала в одну районную газету, делала контрольную по «Репортажу».
– Нет, я про секс на защищенном грунте.
– Это я, прошу прощения, нафантазировала, – пожала плечами Аня.
– А-а-а! – протянул Иероним. – Я-то подумал, что у крестьян принято трахаться в теплицах… Ладно. Твоя версия даже ближе к реальной жизни. Может, она ему изменила? А я должен был остановиться и защищать ее от заслуженного наказания?
– А я думала, что женщин вообще-то не бьют даже за измену.
– Бьют, бьют, – авторитетно возразил Иероним. – Всегда били. Отелло – Дездемону, Хосе – Кармен…
– Женщин не бьют, – опять повторила Аня. – Их убивают. Это большая разница.
– Скажешь тоже! – отозвался Иероним. – Поставить под глазом синяк или лишить жизни? Есть разница?
– Разница огромная. Убить, но не оскорбить, не унизить. Вот в чем разница.
– А убийство не оскорбляет?
– Нет.
Опять возникла пауза, которая измерялась не минутами, а километрами.
– Хорошо, – первым ее нарушил Иероним. – Тогда предположим, что мужчина с мешком убивал эту женщину… с мешком. Просто, он делал это неумело, не все сразу у него получалось. Постепенно он ее убьет, без всяких оскорблений. Тебя это успокоило?
– Я и была спокойна, – отозвалась Аня. – Это почему-то тебя так мучило несколько километров.
– Мне показалось, что ты недовольна моими действиями.
– Ты не действовал, а рассуждал, – возразила Аня. – А твоими рассуждениями я вполне довольна.
На развилке их остановил гаишник. Иероним вышел с документами из машины. Аня, не слыша их разговора, пыталась угадать по выражению лица гаишника, когда он попросит денег и сколько. Провинциальный патрульный был толст, видимо, добродушен, с лица его не сходила довольная улыбка. Муж тоже улыбался, правда, несколько потерянно.
– Так, ты говоришь, убийство не унижает? – переспросил Иероним, трогаясь и оборачиваясь по своей дурацкой привычке назад, будто в машине не было зеркал заднего вида. – Убийство не унижает. Что же тогда унижает?.. Но ведь есть на свете такие люди, одно общение с которыми, только разговор с ними уже унизителен, – Аня заметила, как побелели суставы его пальцев, вцепившихся в руль. – Что разговор! Само существование этих людей унизительно, оскорбительно, неправомерно для тех, кто с ними знаком, кто их знает…