Она хотела вызвать жандармов и даже самого императора. Будь ее воля, она бы, наверное, и сатану вызвала и — непременно расплакалась прямо ему в лицо, потому что в ее воображении нас уже убили и съели…
Надя была полна благих порывов, но у нее было плоховато с конкретикой.
— Даже не смейте открывать рот, Гордей Змеев, это было самое настоящее похищение…
— Да я им поддался просто, хотел выяснить, что они задумали, — напыщенно заявил Гордей.
— Молчать! Итак, вы не поставили никого в известность о произошедшем! Вы рисковали своими жизнями, нашим дипломатическим миром с Парсией, прекратите ржать, Платон Флорианский, я все вижу, а вам, Ваше Высочество, должно быть и вовсе стыдно больше других, это же потенциально ваши проблемы! Только представьте, как будут разочарованы ваши родители! Итак, эм, на чем я остановился? Ах, да, вы рисковали нашей репутацией…
— Ну там вроде как произошло как раз таки укрепление дипломатических отношений, нет? — попытался внести немного ясности Иларион.
Мы с Лукьяном смогли найти способ снять проклятие.
Платону удалось найти монету Мальвы Мироновны.
Если меня забросило прямиком к Хилковым, то Лукьяну довольно удачно удалось понаблюдать за тем, как на исходе лет, обезумевшая от чувства вины, галлюцинаций, постоянного осуждения в глазах общества женщина швырнула столь тщательно оберегаемый раньше драгоценный артефакт прямиком с пристани.
Парсийцы, можно сказать, постоянно находились рядом с желанной целью.
Нам оставалось только достать ее.
Вернее — Платону.
— Почему я?
— Это задание для того, кто хорошо плавает.
— Ладно.
…
— Итак, оно?
— Это подкова.
— Вот это?
— А это набойка.
— Так, все, я нашел!
— Платон, боги, это же чей-то зуб!
Куда сложнее было отыскать дух Акулины Андреевны. Иларион обошел всю пристань, переговорил с утопленниками, русалками, кажется, даже докричался до Владыки Бурияра, чтобы все они сказали ему, что ее здесь нет. И уже давно. Так что где-то в империи прятался неупокоенный дух, и разбираться с этим предстояло — нам.
Еще труднее было найти компромисс в споре с Иваром Белобровым.
Он постоянно пытался напомнить о том, что вообще-то мы должны были их освободить, а не сказать как освободить. К несчастью для него — у Илариона была пятерка по дебатам. К тому же их все также одним только своим видом пугал Лукьян, так что мы сошлись на следующем.
— Возьми эту монету, — протянул мне артефакт с фиалкой Ивар Белобровый. — У нее две стороны. Ты сможешь использовать ее, чтобы напомнить нам о долге и единожды призвать. Или чтобы вспомнить то, что чары заставили тебя забыть.
Я непонимающе уставилась на Ивара Белобрового.
— Я ничего не забывала.
Но он только улыбнулся, словно знал что-то, о чем не говорил мне.
— Пусть так и будет. Но я надеюсь, что ты используешь эту монету для того, чтобы призвать нас, когда найдешь ту девушку. Нам все еще нужно принести извинения. А тебе, — он задумчиво покачал головой, — тебе может понадобиться помощь.
И только когда их корабль растворился в лучах рассвета, я поняла, что совсем забыла спросить их о главном — что они делали в академии, что поручил им призыватель?
— Вернуть?
— А ты сможешь?
Иларион вздохнул.
— Вот у нас сейчас начнутся профильные занятия, и в конце года попробуем.
— … только чудом не уничтожили большую часть Ведьминой пристани, — прервал мои мысли голос ректора. — Просто поразительно, что в этот раз обошлось без демонстрации боевых навыков, а то некоторым из вас, как я погляжу, прямо не терпится блеснуть талантами, я сейчас смотрю на вас, Дафна Флорианская, не думайте, что я уже забыл ту историю с флигелем…
— Почему все постоянно припоминают мне какой-то флигель? — возмутилась я. — Я ничего такого не помню!
— Хотя о чем это я? Вот, — он потряс в воздухе какими-то бумагами. — Знаете что это?
— Нет, — опередил Платона, заготовившего очередную остроту Лукьян.
— Это счет за ремонтные работы от казино, четырех складов и… гостиницы в Паучьем тупике! Дафна Флорианская, я направлю последний счет вашим родителям!
— Дафна, куда ты? Академия в другой стороне!
— Эй, Змеев, у тебя есть совершенно уникальная возможность кое-что поджечь.
— Да вы хоть знаете, что там было-то, в той гостинице? — возмутилась я. — Какой еще счет? Мне медаль должны выдать!