Ну, хоть что-то общее у нас было.
Моим любимым словом с недавних пор стало его имя, его любимым похоже — мое, прямо-таки настоящая семья.
Семья попугаев.
Заржавевшие шестеренки в голове господина Бонье наконец закрутились, и он расплылся в противной скользкой улыбочке.
— Ах, так это юная госпожа. Какое удовольствие видеть вас, — поистине заслуживающая зависти скорость переобувания. — Вы хотели воспользоваться библиотекой? Вынужден буду просить вас подождать, пока у юного господина не закончится урок.
Я не могла этого понять.
Платон был родным сыном графа, будущим хозяином его земель.
Я была никем.
Тем не менее, господин Бонье выглядел так, словно скорее откусил бы себе пальцы, чем запустил в меня линейкой.
Потому что я бы непременно пожаловалась матери, а та графу, в отличие от Платона, который в любой ситуации предпочитал молча разносить что-нибудь на территории усадьбы, лишь не привлекать никого к своим проблемам?
Это сила привычки?
— Нет, — я расплылась в похожей улыбке. — Я хотела бы присоединиться к уроку. Отец хочет, чтобы я поскорее выучила придворный этикет, а вы — лучший учитель!
Граф собирается нанять мне учителей? Значит, хочет.
Остальное — детали.
Думай теперь что хочешь, но я отсюда не уйду.
Брови Платона медленно поползли вверх и скрылись под челкой.
— Брат уже давно занимается, — продолжила я. — Я буду равняться на него!
— Юный господин плохой пример дл-
— Платоша, — ну, как тебе такое, а, не только же мое имя можно коверкать в этом доме, — а что у тебя выходит лучше всего? — перебила я, начисто игнорируя присутствие господина Бонье. — Фекла сказала, что в столовом этикете тебе просто нет равных!
Платон, казалось, особой разницы не заметил, он вообще никак не отреагировал на обращение, только перевел взгляд на Фелу и безмолвно ткнул в себя указательным пальцем, как бы спрашивая у нее, точно ли я сейчас говорю о нем.
Та развела руками.
Прости меня, Фекла, но это для дела.
— Вы хотите выучить столовый этикет? — кисло поинтересовался господин Бонье.
— Конечно! — воскликнула я и в несколько шагов добралась до Платона, вцепившись в рукав его рубашки и начисто игнорируя его недобрый взгляд и вялые попытки подергать рукой в надежде вырвать ее. — У нас с Феклой уже все готово!
— Что готово?
— Завтрак.
— Юная госпожа, дело в том, что-
— Фекла как раз сказала, что Платоша еще не завтракал, так что получится очень наглядно! Вы расскажете, он покажет, и я сразу же все запомню!
И я потащила Платона прочь из библиотеки, пока мерзкий Бонье не успел вякнуть что-нибудь еще.
Под неуемные вопли Бонье мне удалось запихнуть в Платона кашу, пару булочек с маком и яблочный сок, что я посчитала поистине невероятным достижением.
Платон с набитыми щеками походил на хомяка, и пристально пялился на меня, продолжая сосредоточенно жевать. Несколько раз он оборачивался к Фекле в поисках объяснений, но та только пожимала плечами.
Заглянувший на шум управляющий объявил, что граф и графиня задержатся по делам на несколько дней, и это означало только одно.
Господин Бонье, пора скрестить наши ме… ножи для масла!
Не сказать, что Платон был безумно рад моей компании.
Он вообще особо не демонстрировал собственных эмоций, а после уроков неизменно сваливал в неизвестном направлении. Меня успокаивало только то, что обед и ужин Фекла носила ему в комнату, так что, наверное, он все же не собирался в ближайшем будущем покинуть этот мир в результате голодной смерти.
Однако с уроками этикета надо было что-то делать.
И я делала как могла.
Я снова и снова уводила уроки в столовую под предлогом повторения.
Я перебивала Бонье по шесть раз за предложение из трех слов.
Я давила несуществующим авторитетом.
Как-то раз я опрокинула на наставника поднос.
Мне начало казаться, что уголки губ Платона дрогнули в намеке на улыбку, но стоило мне начать присматриваться, его взгляд вернулся все к тому же надменному выражению.
Терпение господина Бонье было не безграничным, если уж начистоту, у него вообще не было того терпения.
И поэтому, когда я в очередной раз уронила одну из вилок и сразу же нырнула под стол, чтобы поднять ее, он не выдержал.
— Это просто возмутительно! — рявкнул он, хватая меня за руку, стоило мне только выглянуть из под скатерти, и принимаясь трясти меня как тряпичную куклу. — Для чего юной госпоже руки, если она не может ими воспользоваться! Или для чего ей голова? А? Высокородная барышня никогда не полезет под стол как какая-то кухарка! Хотя чего я ждал? Происхождение ничем не вытравишь! Дворняга остается дворнягой на всю жизнь! Думаешь, я идиот? Думаешь, я ничего не понял? Да кто ты такая, чтобы так себя вести?!