И всё было бы прекрасно, если бы не одно «но».
Рядом со мной был не мой мужчина. И даже не Костя.
Захаров сейчас, вероятнее всего, в этот момент наслаждается утренним сексом со своей благоверной. А я нахожусь в своём номере, который делю с товарищем писателем. Которого я сейчас не наблюдала на узком неудобном диване. Зато я ощущала совсем рядом аромат его парфюма, который, наверное, уже проник мне под кожу, переплетаясь с моим собственным. Отсюда напрашивался логический вывод — наглые руки под моей футболкой принадлежат Ковальчуку.
Что было вчера?
Последнее, что я помню относительно ясно — наш поцелуй. Вполне себе не плохой поцелуй. Я бы даже сказала отличный.
Чёрт, да кого я обманываю? Охрененный он был, Лера, охрененный! Жаль только, что не удалось нормально им насладиться. Последний бокал вина явно был лишним.
Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю, стараясь унять учащённое сердцебиение. Погружаюсь в тот самый момент, когда наша игра вышла из-под контроля и стёрла все границы.
Вначале это был осторожный, нежный поцелуй, как проба пера, который распаляет воображение, дразнит и заставляет желать большего. А потом накрывает с головой так, что ты не понимаешь, кто ты и где ты. Пока эти губы дарят тебе какие-то новые, невероятно яркие ощущения. Пробуждая внутри давно забытое чувство трепета, волнения и предвкушения того, что же будет дальше. Когда вы не можете оторваться друг друга, что кажется — ещё немного и закончится весь кислород. И каждое его прикосновение обжигает сильнее самого яркого пламени, но ты не против в нём сгореть… и просто прижимаешься сильнее, не сдерживая себя, точно он и есть твоё спасение.
Отрываюсь лишь на мгновение, обхватывая руками его лицо, нежно проводя пальцами по краю скулы. Рома тяжело выдыхает, едва касаясь моих губ. Я смотрю в его ярко-голубые глаза, цвета весеннего неба и понимаю, что у меня земля уходит из-под ног от переполняющих внутри эмоций. Я просто куда-то лечу, но мне не страшно. Мне хорошо.
А потом… темнота. Потому что я просто отключилась.
А дальше? Хотела бы я знать ответ на этот вопрос! В сознании какие-то спутанные обрывки воспоминаний: шум закрывающихся дверей лифта, грохот моих упавших туфель, чертыхания Ромы и его попытки снять одежду. Мою или его? Не помню.
Когда я в последний раз напивалась так, что меня вырубало прямо посреди вечеринки? В университетские времена? Или вообще никогда? Вроде бы я всегда умела пить. По крайней мере, до сегодняшнего дня я была в этом уверена.
С руками на моём теле определённо нужно что-то делать. Это ненормально. Для добрососедских отношений так точно! А если Рома проснётся, то будет вдвойне стыдно после вчерашнего.
Или ничего не было?
И тут до меня доходит, что я в футболке. В той самой, которую так любезно одолжил мне мой сосед. Вряд ли после бурного секса у него возникло непреодолимое желание меня приодеть. А ещё на мне сейчас точно были чулки с поясом. Значит, всё-таки ничего не было…
Почему мне так важно то, что Рома подумает обо мне и о вчерашней ситуации? Он и так знает меня не с самой лучшей стороны, знает, что я любовница женатого мужчины, но при этом всё равно довольно дружелюбно со мной общается. И даже вчера меня спас. И он не первый малознакомый мне мужчина, с которым я просыпаюсь утром в своей пастели. Тогда откуда у меня внутри это странное чувство смущения и стыда, совершенно неведанные мне ранее?
Нет, всё-таки нужно предпринять попытку освободиться от его горячих объятий. Я бы даже сказала — излишне горячих. Рома по ощущениям был, словно печка. Не удивительно, что я проснулась без одеяла. Для обогрева мне вполне хватило соседского тепла.
Аккуратно начинаю отодвигаться, пытаясь отползти на край кровати. Но не успеваю преодолеть и пары сантиметров, как меня тут же притягивают к себе.
— Ради бога, давай хотя бы сейчас нормально поспим.
Чего?! От возмущения я даже нахожу в себе силы и перекатываюсь на другой бок лицом к лицу к писателю, тем самым наконец скинув его руки с себя и со своей груди. Чему я была несказанно рада. Вроде бы… Нет, не могу сказать, что мне это было неприятно, но вот акцентировать внимание на этом пикантном факте и просить его соблюдать субординацию почему-то мне было сейчас крайне неловко.