— А вот это ещё нужно будет обсудить, — заметил моё движение Ковальчук. И тут я впервые услышала сердитые нотки в его голосе. Кажется, он оценил перспективу провести ночь на узком диване.
— Вы ещё предложите игру: «орёл я выиграл, решка ты проиграла» чтобы решить, кто здесь будет спать, — усмехнулась я, бросая дубленку поверх чемодана и воинственно скрестив руки на груди.
Роман подошёл к широкому окну и заглянул за занавеску. Пока мы препирались по поводу брони, на улице стало совсем темно. Но вид за окном в свете фонарей явно пришёлся ему по душе. На лице Романа промелькнула лёгкая улыбка, но повернувшись ко мне, он также воинственно скрестил руки на груди.
— Может, перейдём на «ты»? Так было бы удобнее продолжить словесный поединок.
Глава 5
— Давай перейдём, но тут нечего продолжать. Я девочка и всё такое, девочкам надо уступать, — приторно сладким голосом добавила я. Не припомню, когда я в последний раз так говорила. Или вставала в позицию «мы женщины — слабый пол». Но в присутствии этого писателя почему-то хотелось вести себя именно так.
— К твоему сведению, девочка, — на последнем слове он сделал ударение, а его в глазах запрыгали беснята. Всё происходящее Рому явно веселило, но сдавать позиции он не собирался. — На этом диване я просто не умещусь. Он даже не раскладывается.
— Здесь довольно толстый ковер, — парировала я, кивая в сторону мохнатой шкурки неизвестного мне зверя, расположившейся на полу рядом с диваном. — Можно спать на нём, на полу.
— Вот уж спасибо, с радостью уступлю тебе это замечательное место, — усмехнулся Роман, — Предлагаю компромисс: если ты вдруг задержишься тут на несколько дней, то одну ночь на кровати спишь ты, другую я. Право первой ночи, так и быть уступлю даме, — отвесил шутовской поклон мой новоиспеченный сосед.
Я посмотрела презрительным видом на диван. Может я и не такая высокая, как некоторые, но мои сто семьдесят сантиметров на нём тоже уместятся с трудом. Эх ладно, на сегодня перевес на моей стороне, а завтра можно и глазки построить или еще чего-нибудь вытворить (в пределах разумного, конечно!) чтобы продлить своё пребывание в мягкой и теплой постели. Кто знает, на сколько дней мне здесь придётся задержаться из-за этих чёртовых собачников. Но очень надеюсь, что Захаров сможет что-то найти и забрать меня отсюда в самое ближайшее время.
— Не знаю, чего ты там задумала, но мне уже страшно, — подошёл ко мне Роман. — Мне не нравится эта хитрющая дьявольская улыбка.
— Ничего я не задумала, — отвела я взгляд. — Ладно, по очереди, так по очереди.
«Этот чёртов писака читает меня, как раскрытую книгу», — недовольно заметила я.
Достав телефон из кармана куртки, я положила его на тумбочку рядом с кроватью. Костя продолжал названивать в режиме «вибро».
«Пускай помучается неизвестностью», — злобно решила я. Дьявольская улыбка на секунду вернулась на место, в дополнение к сердито сдвинутым бровям.
Рома бросил взгляд на экран моего телефона.
— Может, всё-таки ответишь? Мужик переживает, наверное.
— Раньше надо было переживать, — отрезала я.
Парень с разбегу плюхнулся на диван и с упоением потянулся, закинув руки за голову. Из-под свитера сверкнула полоска оголённого хорошо очерченного рельефного пресса. Мне и пары секунд хватило, чтобы понять, что там было всё, как надо. А точнее так, как обычно нравилось мне — и кубики имелись в наличии, и тёмная дорожка волос, уходящая вниз… туда, где мне явно не стоит задерживать свой взгляд.
Хорош, конечно, парниша, ничего не скажешь.
Я отвернулась и стала распаковывать свой чемодан.
— Ты не подумай. Не то чтобы я был такой добрый самаритянин… тут я скорее преследую собственный шкурный интерес, — усмехнулся товарищ писатель. Я напряглась, но продолжила распаковку. — Если ты ему не ответишь, то ваша ссора может затянуться, и тогда ты точно не съедешь отсюда в ближайшее время. А я всё-таки в тайне лелею надежду побыть несколько дней в одиночестве в поиске вдохновения. А вдохновение — штука капризная и непостоянная.
Я вздохнула.
— Отвечу позже, чтобы он шёл к черту и, что мы поговорим завтра. Это тебя устроит?
— Ну если такие проявления нежности в порядке вещей в вашем любовном союзе… — теперь он уже открыто издевался, улыбаясь во все тридцать два зуба.
Я не выдержала и швырнула ему одну из, кажется, десятка подушек, расположенных на кровати.
— Понял, замолкаю, — глуховато донеслось с дивана. — А за подушку спасибо.