– М-м-м… – застонала она и повернулась, чтобы ему было удобнее. – Не знаю, в настроении ли я…
Ангус приник к ее губам, но Формория, поддразнивая его, едва приоткрыла губы и тут же отстранилась.
– Лучше поиграем в эту игру в спальне, – зарычал Ангус.
– Да, лучше. Если бы я была в настроении.
Он прижал ее к себе так, чтобы она полностью убедилась в силе его желания.
– А от этого твое настроение не изменится?
– Сначала мы должны поговорить, – сказала Формория с чарующей улыбкой.
Ангус забеспокоился. Мори редко испытывала желание поговорить. Обычно они и так думали одинаково. Что он такого сделал? Танцевал с Элен? Мори не может осуждать его за это или ревновать. Или может? От чувства гордости его мужское достоинство встало на дыбы. Он вздохнул и слегка отодвинулся от нее, чем привел в негодование своего петушка.
– Если ты насчет Элен, так ты же все понимаешь, эта церемония – для отвода глаз, ради Гилеада.
– Не думаю, что ты этим очень помог Гилеаду.
– Что ты имеешь в виду?
– Надо было выждать, дать им время познакомиться, а потом уже оглашать помолвку. Они ведь первый раз встретились.
– Это брак по сговору. – Ангус пожал плечами. – А разве ты хорошо знала Туриуса, когда согласилась выйти за него замуж?
– Я знала, на что иду, я была согласна на этот брак, – спокойно возразила Формория. – А Гилеад не хочет этого.
– Чепуха. Даллис красавица. Со временем он полюбит ее.
– Как ты – Элен?
Ангус насупился. Неужели Мори все-таки ревнует его?
– Я никогда не любил Элен.
– Вот об этом я и говорю, – торжествующе заявила Формория.
Ангус был побежден ее логикой. Но какие еще доказательства любви ей нужны? Они и так постоянно говорят об этом. Жар в чреслах усилил его нетерпение. Ангус погладил Форморию по спине. Черт побери, как она напряжена! Разочарованный, он отступил назад.
– Чего ты хочешь?
– Не принуждай их к браку. Если есть страсть…
Она недоговорила: рядом с ними вдруг вспыхнул огонь факела, выхватив их фигуры из ночной тьмы.
– Я сначала зашел в твою комнату, – едко заметил Гилеад.
– В чем дело?
– Я подумал, тебе будет интересно узнать новость: на маму совершено нападение.
Дейдре в ужасе разглядывала багровые синяки на шее Элен, которая лежала с полузакрытыми глазами и хрипло, прерывисто дышала.
– Что стряслось на этот раз? – требовательно спросил Ангус и застыл на месте, увидев жену. Он склонился над ее кроватью. – Элен?
Ее ресницы затрепетали, на лице появилась вымученная улыбка.
– Что случилось? – повторил он уже более мягким тоном.
– Не знаю. Брина дала мне настойку, и я заснула. А потом Шейла стала трясти меня что было сил.
– Это ты хотела задушить мою жену? – тихо спросил Ангус.
Все в комнате прекрасно понимали, что означает этот опасно спокойный тон.
– Конечно, нет, милорд, – захныкала Шейла, ухитряясь быть одновременно и испуганной, и обиженной. – Я пришла сменить Дейдре и услышала на лестнице чьи-то шаги. Я решила, что это Дейдре, потому что в спальне ее не было.
– И где же ты была? – Ангус грозно взглянул на Дейдре.
От него исходили волны ярости. И, что хуже всего, Дейдре сознавала, что вполне заслужила это. Ей следовало оставаться с Элен, а она улизнула в свою комнату, чтобы сложить вещи перед побегом. Ее захлестнуло чувство острой вины.
– Я… я была здесь, пока леди не заснула. Вы запираете входную дверь на засов, и мне в голову не приходило, что такое может случиться.
– Ты ничего не помнишь? – Гилеад нежно коснулся распухшего горла матери.
– Я не хотела пить настойку. – Голос Элен захрипел, и она жалобно посмотрела на мужа. – Я ждала…
Ангус удивленно покачал головой, поняв, что она имеет в виду.
– Где Брина? – рявкнул он. – Позовите ее немедленно.
Полдюжины слуг, толпившихся в коридоре, опрометью бросились исполнять его приказ. Вскоре появилась знахарка. Дейдре показалось, что она чересчур бледна, но ведь ее разбудили посреди ночи.
– Ты дала сегодня слишком сильную настойку? – без всяких предисловий спросил Ангус.
– Да, милорд. Госпожа была перевозбуждена. Ее лицо покраснело, дыхание было частым, – ответила Брина, пожав плечами.
– Она просто двигалась больше, чем обычно, танцевала, – с горечью возразил Ангус. – Ты заметила что-нибудь подозрительное?
– Нет. Дейдре сидела в кресле. Здесь никого больше не было.
Ангус устремил взгляд на руки Дейдре, и она с трудом подавила желание спрятать их за спину, как ребенок, украдкой стянувший сладости. Но через мгновение до нее дошло, что означает этот взгляд, и в душе поднялась жгучая волна гнева. Неужели Ангус думает, что она могла задушить Элен? Дейдре посмотрела на Гилеада, ища поддержки, но он тоже нахмурился. Нет, только не он!
– Простите, мне не следовало уходить. – Голос Дейдре дрожал от слез.
– Я поставлю у дверей стражу, и больше никаких зелий на ночь. Ясно?
Знахарка открыла было рот, чтобы протестовать, но сдержалась.
– Я останусь с леди.
– Не надо, – сказал Гилеад, усаживаясь рядом с Элен. – Я проведу здесь остаток ночи.
Брина опять хотела возразить, но Ангус властно прервал ее:
– Всем все ясно? А теперь идите спать.
Дейдре, дрожа от волнения, вышла из спальни вместе с остальными. Побег придется отложить. Убийца становится все наглее. Синяки на шее Элен трудно счесть за несчастный случай. Кто же желает ее смерти? Рассуждая логически, или Формория, или Ангус, больше некому. Но тогда почему Туриус до сих пор жив? Его никто не пытался убить, Ангус сегодня был искренно потрясен и даже поставил стражу у дверей. Но возможно, он просто играет роль обеспокоенного супруга. Раз не удалось отправить Элен на тот свет, что еще ему остается делать?
Формория достаточно сильна, чтобы задушить хрупкую Элен, и внимание, которое Ангус оказывал жене за ужином, могло пробудить у королевы ревность. И, наконец, саксы. Дейдре интуитивно чувствовала, что покушение как-то связано с недавним похищением. Но вряд ли Формория сотрудничает с Идой. Она ценит землю не меньше Ангуса.
Тогда кто же?
Следующие несколько дней Дейдре провела как в кошмаре. Она поменялась с Джанет, чтобы избежать встреч с Гилеадом во время его утренних визитов к Элен, тем более что он часто приходил вместе с Даллис. Невыносимо больно было видеть их рядом, слышать ее звенящий смех. Неприятно, но Дейдре пришлось признать, что Даллис ведет себя как истинная леди и не замечает, как Джанет у нее на глазах флиртует с Гилеадом. Может быть, Гилеад уже поклялся своей невесте в вечной любви и ей незачем ревновать? Самой Дейдре приходилось тратить огромные усилия для того, чтобы успокоить пробудившееся в ней чудовище с зелеными глазами.
Ангус в эти дни стал запирать ворота и устраивать допросы. Несколько раз Дейдре слышала свист кнута и сдавленные крики несчастных стражников, покинувших в ту ночь свой пост. Их привязывали к столбу возле конюшни и нещадно пороли.
К вечеру Ангус вошел в большой зал и швырнул свой кнут в угол. Дейдре, которая потихоньку проникла сюда, чтобы взять фруктов, испуганно прижалась к стене: ей не хотелось попадаться ему под горячую руку. Но Ангус не заметил ее, он смотрел на Форморию, которая стояла у боковой двери.
– Никто ничего не видел? – спросила она своим низким мелодичным голосом.
Ангус устало улыбнулся и покачал головой.
– Ничего. Как будто это было привидение.
– Привидение? Будь осторожен, простые люди легко поверят в это. – Формория начала массировать ему плечи. – Думаю, тебе надо хорошенько поразмяться.
– А я знаю одно укромное местечко. – Ангус обнял её.
Дейдре долго смотрела им вслед. Значит, привидение во всем виновато? Так вот какую историю они собираются распространить!
Гилеад чувствовал себя, как зверь в ловушке. Последние дни были ужасны. Обеспокоенный покушением на мать, он старался проводить с ней как можно больше времени. Вот и сейчас они с Даллис поднимаются к ней. Он искоса взглянул на свою невесту. Гилеад предпочел бы пойти один, но отец ясно дал понять, что он обязан чаще бывать с Даллис. И лучше сидеть всем вместе у мамы, чем быть с ней наедине.