Глава 19
Эдвин находился в беспамятстве ещё почти пять дней. Пять долгих дней. Шарлотта, раздираемая противоречиями, то вскакивала, припустив к дверям- ему срочно нужен был доктор! То, уже у самого порога, который прикрыв заново прибитую плотником дверь, останавливалась, понимая, что тем самым сломает три жизни- свою и детей. Станет известно, что граф находится у нее дома, и им с детям больше не будет места здесь и в округе, а денег, чтобы обосноваться на новом месте, даже с продажей дома, у них будет недостаточно.
Вот если бы она не струсила, обратившись в первый день к врачу или послав за слугами графа…Это можно было бы как-то объяснить…А сейчас. Сейчас, возможно, его ищут…От таких мыслей становилось ещё страшнее.
В этот вечер дети были у почтенной вдовы, миссис Поэтри. Шарлотта помогала принимать роды у Марджори Беккет, жены кузнеца. Повитуха старая Энни, что была у них единственной, вновь напилась, кляня судьбу и шахту, что отняли у нее сперва мужа, а потом и сына. В таком состоянии ее попросту опасно было подпускать к роженице. И кузнец, побелевший от страха, прибежал к Шарлотте, умоляя ту о помощи (к слову сказать, это были лишь четвёртые роды на памяти девушки- на первых она помогала Энни, а на вторые ее умоляла прийти сама роженица, послав старшего сына. Так как Энни, придя, уселась в кресло, ожидая воды для мытья рук, да так и захрапела в нем, и ее было не добудиться. Ну а дальше молва о молодой повитухе сделала свое дело. И все равно каждый раз Шарлотта молила Господа, чтобы все прошло без осложнений, понимая, что ни она, ни даже Энни не обладают должной мерой знаний и опыта).
Шарлотта почти бежала домой- малыш родился крепким и здоровым. Оставив его на попечение матери и родственников, а также лоснящегося от гордости за первенца отца, она спешила к Эдвину. Ее не было пять часов. Что с ним стало? Дети останутся ночевать у миссис Поэтри, и, если он упал с кровати, то этого никто даже не услышит.
Шарлотта вбежала в дом, перепуганная сценариями, разыгрывающимися в ее воображении. И услышала скрип кровати в спальне. Она бросилась по лестнице вверх, на ходу сбрасывая накидку.
Эдвин сидел на кровати, озираясь вокруг- это его дом? Или где он? Он окинул себя взглядом- голая грудь, но снизу неуклюже надеты старые брюки, что ему явно коротки. Но для памяти это ничего не дало. Кто он? Где он?
Услышав звук открывающейся двери, он вскинул голову и увидел самую красивую девушку, что видел когда-либо в жизни (ну, или считал, что видел, ведь о своей жизни он не помнил ровным счётом ничего). Девушка, испуганно округлив завораживающей красоты глаза, тряхнула непослушными рыжеватыми кудряшками, соблазнительно приоткрыв от удивления рот.
— Добрый вечер, мисс. Прошу простить мне мой неподобающий вид- он кое-как натянул на себя старенькое покрывало, едва прикрыв грудь- я…я не помню, кто я такой. И где я. Вы не могли бы просветить меня относительно этого?
Шарлотта, замерев от неожиданности, пару мгновений всматривалась в него- это очередная игра? Он шутит? Что он задумал? Но искрененнее недоумение, проскользнувшее в его взгляде, ответило девушке, что он действительно ничего не помнит. Да и такое смущение, что охватило его, при виде того, что он — полуголый перед ней, не сыграть завзятому повесе. Хотя, несвойственный ему тон и вежливость?!
Девушка устало прислонилась к дверному косяку- она была не в настроении играть в его игры. Казалось, вся тяжесть мира давила на ее плечи. Хотелось заплакать, прижаться к крепкому плечу и хоть на минуту побыть слабой.
Эдвин же пристально смотрел на нее, ожидая ответа. Злость за то, что вся ее жизнь- сплошной труд, а жизнь этого аристократа для него- лишь увлекательная игра, в которой все встречные люди по одной его прихоти превращаются в актеров, вдруг охватила все существо девушки. Что же, и она может играть в игры!
— Вы- мой муж, Эдвин Кармайкл. Мы поженились всего пару недель назад- она вошла в комнату, сев напротив него на старенький стул, наслаждаясь его явным (и, вроде бы, не наигрынным изумлением) — но недавно вы пострадали, когда копали колодец.
Шарлотта, сама себе не верившая, изумилась той лёгкости, с которой подобная ложь сорвалась с ее уст. Граф же казался ошеломлённым. Девушка начала понимать, что он не притворяется, и память действительно оставила его, когда он воззрился на свои холеные руки, словно бы думая, действительно ли он раньше занимался тяжёлым трудом.
Глава 20
Эдвин, нахмурившись, пытался вспомнить хоть что-то из прошлой жизни. Но никак не мог, от усилий лишь вернулась головная боль, не оставлявшая те несколько часов, что он бодрствовал.