— И почему же?
Он проводит рукой по моему животу и придвигает меня еще ближе, настолько, что я могу почувствовать, насколько он хочет меня.
— Понятия не имею, дорогая, но на этот раз я не отпущу тебя до тех пор, пока мы оба не выясним это, черт возьми.
Вырвавшись из его хватки, я резко разворачиваюсь.
— Я, правда, ценю то, что ты здесь, чтобы защищать меня, Себастьян, но это максимум, что будет между нами. Думаю, я откажусь от твоего предложения «начнем оттуда, где остановились». Мне все равно.
— Последнее, что ты чувствуешь ко мне, это равнодушие, Наталия.
Его резкое выражение лица меняется на пошлую улыбочку.
— Готов поспорить, издательский паренек оставляет тебя сухой, как Сахара. И что я — единственный, о ком ты думаешь, когда сексуально неудовлетворена и нуждаешься в разрядке.
Кэс выключает воду и именно в этот момент моя рука встречается с его лицом, и звук пощечины звучит неожиданно громко в затихшей комнате. Моя ладонь дико горит, пока я шиплю тихим голосом:
— Ты высокомерный ублюдок!
Себастьян потирает подбородок, а его взгляд меж тем отражает удивление и восхищение.
— Прежде ни одна женщина не была настолько смелой, чтобы ударить меня.
Здравый смысл говорит мне, что я должна опасаться его смертоносных способностей морского котика, но я взбешена настолько, что мне нет до этого никакого дела.
— Ты просто не оскорблял ни одну из них в достаточной мере. Выметайся из моей комнаты.
Со стиснутыми зубами я указываю ему в направлении главной двери. Я цепляюсь за свое возмущение, тогда как внутри все дрожит от беспокойства, что он догадается об истинной глубине моих чувств к нему.
Он поворачивается, чтобы открыть дверь в примыкающий номер, и делает шаг в дверной проем, однако прежде чем захлопнуть за собой дверь, он встречается со мной глазами, в которых плещется самодовольство и удовлетворение.
— Твоя реакция далека от равнодушия, маленькая Ред.
— Вон! — я хватаю первое, что попадается под руку, и он закрывает дверь ровно в тот момент, когда я запускаю ему в голову лак для волос.
Когда он с громким звуком попадает в толстую древесину, Кэс врывается в комнату, наспех обернув полотенце вокруг мокрого тела.
— Господи Боже мой, что происходит?
Я пожимаю плечами и наклоняюсь, чтобы поднять ее помятый лак для волос и отправить его в мусорную корзину.
— Прости. Он слетел, когда я бросила сумочку на кровать.
Кэс смотрит на меня с подозрением.
— Ты носишь кирпичи в сумочке? Если нет, то прости, я не куплюсь на это.
— Тогда это было привидение, — говорю я, сбрасывая с себя каблуки.
Она усмехается и скрещивает руки на груди.
— Разве привидение может звучать как пощечина, достойная первых призовых мест? Мне кажется, тебе придется многое объяснить.
Я вздрагиваю.
— Так ты все слышала?
— Звук был, словно выстрел ночью. Но я не слышала слов. Так что… — она замолкает и делает быстрые движения рукой.
Когда я пожимаю плечами и качаю головой, она вздыхает и поднимает руки в поражении.
— Правда что ли?
— Почему бы тебе не поведать мне, почему ты оказалась в номере раньше трех утра? — говорю я, надеясь ее отвлечь. Последнее, что я хочу обсуждать, это мой спор с Себастьяном. Я так до конца и не поняла, что произошло. Кроме того, что он полностью вывел меня из себя.
— Расскажи, почему Клайв получил отставку, — спрашиваю я Кэс, следуя за ней обратно в ванную.
Кэс оборачивает полотенце вокруг груди и берет расческу. Проводя ею по мокрым волосам, она встречается со мной взглядом в зеркале и пожимает плечами.
— Я не против того, чтобы он играл в разные игры, судить я никого не собираюсь, но этот чувак решил поиграть в две игры одновременно.
— Ааа, он флиртовал с другими женщинами, пока вы были в баре?
Она фыркает и хватается за фен.
— Пытался заказать напитки для других женщин, сидя рядом со мной.
— Ауч, — морщусь я.
Она включает фен и, перекрикивая его шум, говорит:
— Ничего особенного. Просто это значит, что я лягу в постель в приличное время, и ты можешь не быть мне мамочкой с утра, и у меня не будет похмелья. Мне кажется, это отличное завершение вечера.
От меня не ускользает тот факт, что она больше не смотрит на меня, пока говорит, поэтому я протягиваю к ней руку и забираю расческу.
— Что на самом деле тебя тревожит?
Она выключает фен и смотрит на меня.