Родители должны говорить обо этом и оказывать детям поддержку вне зависимости от того, какую роль они играют в школьной травле. Нужно заботиться не только о тех детях, над которыми измываются сверстники; я искренне верю, что работать надо и с теми, кто этим занимается. Что с ними не так? Что происходит у них дома? Сложно предугадать, что вскроется в процессе работы, но я точно знаю, что дети, оказавшиеся в сложной ситуации, нуждаются в защите, помощи и главное – чтобы учителя воспринимали их проблемы всерьез.
Пока я готовилась к еще одному тяжелому году в школе, мама работала над планом спасения. Летом 1996 года она смогла убедить моего отца в том, что нужно помочь оплатить мое обучение в местной частной христианской школе. Тад должен был перейти в другую школу вместе со мной, но он всячески противился этому и при каждой возможности громко выражал свое возмущение. Он учился в той же школе, что и я, но на один класс младше, и в городе за ним закрепилась прекрасная репутация штатного клоуна.
Я была полна оптимизма касательно обучения в новой школе. Мои радостные предчувствия рассеялись как дым, когда я поняла, что все двенадцать учеников в моем новом классе знают друг друга уже тысячу лет. В массе своей они были из богатых семей и воспринимали окружающих так же, как это делали наиболее заносчивые дети в моей прошлой школе. В то время как мой вечно популярный брат стремительно вливался в коллектив, мальчики-одноклассники начали называть меня жирной, а девочки – издеваться из-за того, что я не могу быстро бегать на уроках физкультуры. Ах, видели бы они, какую невероятную скорость может сейчас набрать моя нехуденькая попа, если мне нужно догнать для моих мальчишек фургон с мороженым! Я ни капельки не раскаиваюсь.
Через несколько недель я наконец-то обзавелась подругой, милой девочкой по имени Брук, которая всегда придерживала для меня место. У нее слегка торчали зубы, но она была высокой, худенькой и симпатичной; у нее были длинные черные волосы и веснушки. Ей было наплевать на то, что по пятницам, когда нам не нужно было надевать в школу форму, я наряжалась в рубашки со смайликами. Мы много тусовались и за пределами школы, болтая о нашей любимой группе Spice Girls.
Когда я проводила с ней время, мне было абсолютно безразлично, считают ли все остальные, что я толстая и странная.
Бо́льшую часть дней в школе я считала часы до момента, когда можно будет уйти. Я с трудом справлялась. К сожалению, первого места на школьном художественном конкурсе было недостаточно, чтобы компенсировать все предметы, которые я завалила в первом полугодии. Так отставать в учебе в частном учебном заведении, которое гордилось своими академическими успехами, было недопустимо. Посреди учебного года мою маму вызвали к директору. Он сказал, что моя успеваемость была настолько низкой, что я не могу продолжать учиться в этой школе; мой брат справлялся и мог остаться, но я должна уйти. Мама вновь приняла решение вернуть нас обоих в обычную школу. Таду понравилось в новой школе, и он в очередной раз обвинил меня в том, что я «порчу ему жизнь».
– Я не виноват в том, что ты тупая, – ныл он. – Я тебя ненавижу.
Какое-то время я считала, что мой брат прав – мои оценки были плохими потому, что я была тупой. Но так ли это было на самом деле? Нет – у меня были проблемы не с умом, а с мотивацией.
Как и большинство детей, я нуждалась в стабильности и поощрении. Годы потрясений и измывательств сверстников привели к тому, что я ушла в себя. Когда дети издевались надо мной, мне было сложно сосредоточиться. Я отключалась и не воспринимала учебный материал. Мне хотелось лишь вернуться домой и спрятаться от всего мира. Эпопея с переводом в частную школу сделала все только хуже.
Всякий раз, когда мне говорили что-то гадкое, я зацикливалась на этом. У меня сводило живот и портилось на весь день настроение, это напрямую влияло на мои отношения с близкими.
Я вернулась в Шэйди Гроув в начале 1997 года, чтобы закончить шестой класс. Там меня ожидало продолжение моего «Дня сурка» – каждый день на перемене я сидела на своей любимой лавочке и выслушивала оскорбления в свой адрес.
– Только гляньте на эти слоновьи бедра! – обращался к своим друзьям рыжий, когда они фланировали мимо меня по игровой площадке. – Осторожнее, лавку не сломай!
Я чувствовала себя абсолютно бесполезной. Мне нужна была поддержка моих родителей – чем больше, тем лучше. Мама старалась изо всех сил, постоянно напоминая, что она дала мне имя Райанн потому, что я была «уникальной». К сожалению, я не могу сказать, что мой папа тоже меня поддерживал.