Назар — все так же в одних штанах, — домывал какую-то миску, соскребая с нее остатки теста.
— Проснулась? — мягко поинтересовался он у меня, словно и не было вчерашних ссор. — Как спалось?
— Отвратительно, — хмыкнула я. — Какой-то паразит постоянно распускал руки и тискал меня всю ночь.
— Надо же, та самая ситуация, — закатил глаза Назар. — Некая наглая девица то и дело закидывала на меня ноги и все стремилась прижаться покрепче. Кто б мог подумать, что она окажется такой любвеобильной?
Я хотела возмутиться, но, заслышав шаги, умолкла. Не хватало только, чтобы Саша и Ксюша заподозрили, что мы не просто не жених и невеста, а вообще чужие друг другу люди.
Саша, мрачный как туча, прошествовал мимо меня, поприветствовав лишь коротким кивком, добыл чашку, наполнил ее водой из чайника, уложил на тарелку несколько булок, открыл холодильник, достал оттуда недоеденный салат и направился к выходу, но уже у самого дверного проема остановился.
— Нет, — решительно вздохнул он. — Назар. Тебя ничего не смущает?
— А что меня должно смущать? — удивился Исаев.
— Ну, не знаю. Например, то, что ты полуголый? — язвительно уточнил Саша, стараясь не уронить салат и булки.
— Тебя из равновесия выводят полуголые мужики? — загоготал Назар.
— Меня — нет. Но у меня там, — Саша кивнул куда-то в направлении второго этажа, — девушка с тонкой душевной организацией. И ты ее пугаешь. Ксю к такому не привыкла.
Назар выразительно закатил глаза.
— Я ж ее не трогаю.
— Этого только не хватало! — окончательно рассердился Саша. — Назар, будь человеком! Оденься!
— Не могу! — запротестовал Назар. — У меня все мятое. Терпеть не могу носить мятое. А на весь этот чертов домик нет ни одного утюга. Что ты предлагаешь мне надеть?
Саша с надеждой посмотрел на меня. Я перехватила его взгляд и обнадеживающе улыбнулась. Нет, он прав, этот произвол с блужданием в полуголом виде надо прекращать.
— Он оденется, — пообещала я. — Не зря же я, в конце концов, положила в чемодан утюг?
Судя по тому, как дернулись уголки Сашиных губ, он едва сдержал смех.
— Куда-куда ты положила утюг? — сердито поинтересовался Назар.
— В чемодан, — сообщила я. — Как чувствовала, что пригодится.
— Мы ехали в цивилизованное место!
— Выходит, что нет.
— Неудивительно, — проворчал Назар, поворачиваясь ко мне спиной — не потому, что не хотел смотреть в глаза, а потому, что надо было проверить булки. — Конечно, машина будет застревать, если ее загрузить чемоданами с утюгами!
Я только с укоризной воззрилась на него, всем своим видом показывая, что нечего возмущаться. Назар вздохнул, но поражение свое признал.
— Ладно, давай свой утюг. Нет чтобы наслаждаться моим роскошным телом, ты все стремишься меня одеть, Кируня!
— Я не Кируня, — я поднялась со стула, на котором было пристроилась, и первой двинулась в направлении нашей комнаты. — А Кира. Для тебя вообще Кира Евгеньевна.
— Назар Николаевич уж тогда, — закатил глаза Исаев.
— Обойдешься.
— И чего ты такая колючая? Сколько булок тебе надо скормить, чтобы ты подобрела?
Мы поднялись по ступенькам — мне пришлось шагать в два раза быстрее удобного мне ритма, чтобы ускользнуть от Назара и случайно не попасться в его объятия, — и добрались наконец-то до комнаты. Исаев потянулся было ко мне, но я, наученная горьким опытом собственного предающего тела, поспешила ускользнуть от него, отступи в сторону.
— Даже не надейся, — пресекла любые попытки дотянуться до меня и склонилась над чемоданом. — Я с голыми мужчинами не обнимаюсь.
— Я не голый. Я в штанах и в белье, — протянул Назар, плюхаясь на кровать. — И ночью ты спала в моих объятиях.
— Ночью ты был в футболке. И понятия не имею, зачем ты ее снял.
Я невольно покосилась на него. Исаев валялся на кровати, заложив руки за голову, и в таком положении его тело выглядело не менее соблазнительно, чем обычно. Вспомнив о том, как спала в его объятиях, я невольно содрогнулась и тяжело вздохнула. Нет, конечно, это было приятно… Если б он был нормальным человеком, мы б, наверное. подошли друг другу.
Впрочем, о чем это я? Ни один нормальный человек не притащил бы меня непонятно куда на невесть каких условиях.
— Ты ее порвала, — сообщил мне Назар. — Вцепилась в меня ночью своими когтями…