— Ну так отложи его, нашла проблему, — фыркнул Назар, как будто дело было в этом очевиднейшем действии, и еще раз прицелился для поцелуя.
Вместо того, чтобы подставить шею или щеку, я с силой двинула его локтем в живот. На самом деле, я прекрасно понимала, что мужчине будет не особо-то и больно, потому, услышав недовольное шипение у себя за спиной, только усмехнулась.
— У меня же нож! — обвинительно воскликнула я. — Ты понимаешь, что это опасно?
— Ты вообще самая опасная женщина на свете, — расхохотался Назар. — Давай я сам порежу салат, хочешь?
— Представляешь, я умею орудовать ножом. Открой лучше маслины.
— Это оливки, — с профессиональной дотошностью отметил Исаев. — И вообще, оливки и маслины — это одно и то же растение, только немного другая технология консервирования… Это у нас придумали два названия. А… Что ты так смотришь?
Я улыбнулась.
— Просто удивляюсь, что ты способен здраво рассуждать о чем-то, вроде даже с интересом, и не распускать руки.
— Прогресс, — хмыкнул Назар. — Уже руки. Были ж лапы? Слушай, — он достал из холодильника баночку оливок и легко открыл ее, — а лапы чьи? Кошачьи, тигриные…
— Медвежьи.
— Ну-у-у! Я совсем не похож на медведя, — возразил Назар.
— Нет. Ты похож на хорька.
— Ни капли.
— Тогда на суслика.
— И на суслика совершенно не похож. Хотя они, между прочим, милые, — возразил Исаев, улыбаясь так, словно я сделала ему комплимент, а не сравнивала с каким-то животным. — И вот нет бы назвать львом, царем зверей, нет! Тебе обязательно всегда язвить?
— Если тебе известна эта моя дурная привычка, зачем спрашиваешь?
— До сих пор тешу себя глупыми надеждами, что ты не настолько неисправима и однажды поймешь, какое счастье свалилось тебе на голову. Вместо того, чтобы все время огрызаться, ты должна благодарить небеса, что они ниспослали меня, как светлого ангела…
Назар перехватил мой внимательный взгляд и, от греха подальше, все-таки отобрал нож и сам взялся за салат. Я с трудом сдержалась, чтобы не вылить мужчине на голову воду из миски, но самым большим злом во вселенной все равно называть его не стала. Воспоминание о Вите каждый раз отрезвляло меня и возвращало обратно из таинственного мира идеальных мужчин, с которыми я сравнивала Исаева.
Тряхнув волосами, что после естественного высыхания все еще торчали во все стороны и невероятно сильно завивались, я устроилась на стуле и закинула ногу на ногу, кажется, исключительно для того, чтобы подчеркнуть собственную независимость и женскую силу. Вообще, хотела сказать что-то, но невольно залюбовалась тем, как мужчина уверенно нарезал овощи.
Плавные движения ножа почему-то вызвали у меня улыбку. Назар работал быстро, профессионально, и я ни с того ни с сего поинтересовалась:
— Так ты правда работал поваром?
— Ну, да, — пожал плечами Назар. — А ты думаешь, что я тебе лгал?
— Мало ли. С тебя станется…
— Нет, — улыбнулся он. — Я правда был поваром, но на самом деле это адский труд. Управлять бизнесом попроще, чем постоянно готовить, до двух часов ночи отплясывать на кухне, а потом на десять утра новая смена. Потом, когда уже дорос до приличных высот и мог красоваться в белом кителе, как-то выгорел немного, вот и ушел. Теперь готовлю только для своих.
— А для своих — это для кого? — спросила я.
— Для брата, для родителей, когда у них бываю. Для бабушки, хотя я нечасто к ней наведываюсь.
— И вы в таких хороших отношениях?
Назар закатил глаза.
— Не-а. Это они в хороших отношениях друг с другом. Глеб прям надежда семьи — кошелек на ножках…
— Скажи еще, с пузиком.
— Не скажу, мы ж близнецы, — фыркнул Исаев. — И до сих пор похожи как две капли воды. Но характеры разные, и мы с детства соперники. Во всем. Даже вот сейчас, когда… — он вдруг запнулся. — Да черт с ней, с моей семейкой. Ты лучше про себя расскажи. Чего ты решила журналисткой стать?
— Тебе честно ответить? — закатила глаза я. — Моя мечта стать журналисткой — это последствие родительского запрета. Мама считала, что каждый журналист — редкостный гад.
— А мама у тебя кто?
— О, — я скривилась. — Профессиональная Снегурочка и несостоявшийся технолог пищевого производства. И вообще, тьфу на нее. Моя мама — не тот человек, о котором стоит говорить… И вообще… Что-то мне не очень. Я пойду в гостиную, — я схватилась со своего места.
— Что случилось? — удивился Назар.
— Тошнит, — ляпнула я первое, что пришло в голову. — И жарко. Там подожду.