- Было бы не плохо, перейти на чистую воду - обрадовался такому повороту фикус, - вода из водопровода через чур жёсткая, о содержании в ней хлора вообще молчу. А еще бы я хотел иногда чаю, не того что в пакетиках, и не того что в ярких коробочках, а настоящего чаю. Не съездить ли тебе в Китай? За чаем.
Фикус делал жирные намёки, или заманивал Эдуардо в ловушку. Детектив погрузился в размышления.
Фикус жил с ним не первый год. Эдуардо прекрасно помнил тот день, когда, гонясь за очередным безликим преступником через цветочную оранжерею, он случайно обломил веточку декоративного растения. Покарав преступника, он тогда вернулся и забрал хрупкое беззащитное растение в полицейский участок. Возможно тогда это было из-за долга службы, он был обязан защищать слабых. А что может быть беззащитнее отломленной веточки? Больше полугода фикус стоял у него на рабочем столе в обычном полупустом стакане с водой. Терпел табачный дым и отсутствие прямых солнечных лучей. Переносил все тяготы службы вместе с Эдуардо. Он даже чуть не умер вместе с ним. То смертельное ранение Эдуардо в перестрелке с особо опасными преступниками, могло бы стоить двух жизней. Пока детектив валялся на больничной койке, фикус засыхал в пустом стакане. Но всё закончилось благополучно.
Фикус не мог ему врать. И подменить фикус также не могли. Уж свой наглый фикус он отличит от любого другого. Стоит ли доверится, стоит ли ехать в Китай. Что может быть там такого важного, о чём еще не догадался он сам. Приняв решение, детектив намерился впрок полить растение перед отъездом.
- Э, э, а ну убрал от меня банку с водой! - завопил фикус, - ты меня что, совсем не слушал? Избыток и нехватка, вот что такое зло! У тебя память отшибло?
- Меня долго не будет, - прошептал Эдуардо, - еду за чаем.
- А вон ты как мыслишь, я уж подумал ты меня утопить за правду собрался. Думал крыша у тебя совсем поехала. А не всё так плохо! Тогда ты лучшее меня на стол переставь, там земля меньше сохнет. Две недели смогу обойтись без воды, легко, как яблочко с куста сорвать.
- С дерева, - Эдуардо поправил оговорившееся растение.
- Ну не знаю, - усомнился фикус, - деревья они же высокие, не до каждого дотянешься без лестницы. А куст вот он, подходи и рви.
- Да я про яблоко, яблоки не растут на кустах.
- А ты не нервничай. Нашёлся ботаник. Говорю, как хочу, - обиделся фикус, - вали в свой Китай, достал уже! Сидит как сыч на диване. Сходил бы в кино. Занялся бы общественно полезной деятельностью. Имей совесть, - начал откровенно скандалить фикус, - не один живёшь! Правильно Маринья от тебя сбежала! Ни с кем не считаешься кроме себя!
Эдуардо торопливо переставил горшок с фикусом, схватил бумажник и ретировался из помещения.
- И дверью мне тут не хлопай! - повысил голос фикус, и добавил в до гонку, - сувенир из нефрита не забудь мне купить!
МБКМГ - 3. Гл.- 2
А пока Эдуардо обретший невиданную мощь, бросил всего себя на поиски и спасение дамы сердца. Дама сердца - Маринья, томилась в плену. Сидя за шикарно накрытым столом она рисовала на белоснежной скатерти. Нож испачканный в соусе превращал масленое пятно в довольное жизнью солнышко, а след от бокала с красным вином в крокодила. По задумке Мариньи, изображенный ею крокодил, разевал пасть дабы свершить описанное в легендах злодеяние - пожрать небесное светило.
Девушка чувствовала скрытый смысл этой композиции, но объяснить его словами, даже для себя, не могла. Да и зачем? Пусть этим занимаются искусствоведы. А она - художник (а может художница)! Она будет творить! Как творец и созидатель (а может как творечка или творчиха, но тоже эдакое завернёт)! Это новое увлечение полностью захватило девушку. Поскольку делать в плену особо нечего. Маринья откровенно скучала, став персонажем второстепенного заднего плана серой массовки.
Отдушиной стал новый вид искусства, изобретенный Мариньей. Он получил название «Экспрессивный Графический Эмоцианолизм». Единственный недостаток у этого новомодного культурного веяния - его скоротечность. Короткий период существования могла уловить лишь фотокамера и доступ в интернет, но увы, смартфон у Мариньи отобрали, как и все другие личные вещи. Из-за чего мир лишён созерцания новых произведений искусства.
Как и всякое искусство, Экспрессивный Графический Эмоцианолизм требовал жертв. И эта жертва сейчас входила в дверь. Белая рубашка гарсона, пришедшего убрать посуду от трапезы, станет холстом для нового творения художника (художницы). Главное не спугнуть, прецеденты уже были. Вести себя достойно, спокойно, прилично, делать вид оскорблённой невинности, чей покой был нарушен этим наглым вторжением. Подпустить ближе, и…