Мысль снова ускользает, разбивается о барьеры памяти. А все потому, что Лука хватает меня за холку и как слепого кутенка несет к машине…в зубах.
Рычу и пытаюсь вырваться. Что за самоуправство? А просто попросить не умеем?
Но хватка усиливается и моя львица сдается, покорно повиснув в пасти вожака.
Вот и покатал.
— Тебе нужно обернуться, Ради, — голос Лео хрипит и рвется.
Лука мягко опускает меня на асфальт и подталкивает к машине.
Ворчит. Хочет, чтобы я послушалась. Поторапливает.
А я не хочу меняться. Мне гораздо безопаснее здесь и сейчас. И моя львица со мной солидарна. Она сильнее человека.
— Ради, — снова Лео.
Да что же он никак от меня не отстанет?
— Ради, девочка моя, послушай, — он перетягивает внимание на себя.
Взъерошенный. Сердитый. Дышит тяжело, словно не Лука, а он гонял меня по парку вдоль трассы. Под обжигающе синими — не может быть! — глазами залегли тени. Скулы заострились, того и гляди прорежут смуглую кожу.
И запах поменялся — исчезла мягкость древесины, появилась острота перца чили, выжигающая нюх.
Пячусь, избегая близкого контакта, но запах тот еще хитрец. Пощекотал ноздри, скатился по горлу, проникая в кровь.
Запах хотел подружиться. Но мой нос возмущенно чихнул. Он категорически не согласен с таким наглым вторжением!
Запахи смазались, затертые жгучей остротой. Бесов оборотень!
Снова чихнула!
Мир поплыл и на короткий миг я ослепла. Зажмурилась.
Огонь прошил тело, перекраивая.
Пришла в себя я уже в машине. Рядом обнаружился Лео. И все.
— Очухалась, это хорошо, — каждое слово сочится сарказмом.
А вот лицо — непроницаемая маска, ноль целых и ноль десятых эмоций.
— Где Лука?
Горло все еще жжет и говорить громко мне больно. Но Лео и так прекрасно слышит мой вопрос.
— Там, где должен.
Какой исчерпывающий ответ. Да он просто ходячая энциклопедия.
— А…
— Ради, ты носишь наших детей, — о, а вот злость прорезалась.
Пальцы сжал на руле, аж костяшки побелели. Похоже, не все так гладко в датском…ой, простите, в братском королевстве. А я тут как камень раздора или…
— Ключевое слово “наших”, — говорить легче, но ожог ощущается каждым нервным окончанием и я едва сдерживаю слезы.
— Твою мать, Ради, — на это раз я ощущаю его злость кожей.
Она колется точно первый заморозок. Ею хочется дышать словно спасительным кислородом и я делаю жадный вдох.
Выбираюсь из кокона пледа, в который меня заботливо укутали. На плече, ладони оседают бисеринки влаги, и я вздрагиваю от холода. Как будто в снежный сугроб нырнула. Влага впитывается в каждую пору и унимает пожар внутри.
— Так легче?
Что? Вскидываю голову, встречаясь с растревоженным синим взглядом, в котором ярится шторм.
Это…он? Для меня?
Киваю, растирая плечи. Меня начинает потряхивать, но я не спешу закутываться обратно.
— Сейчас знобить начнет и, возможно, температура поднимется. Но это ненадолго.
— Спасибо.
Смотрю в лобовое стекло. Мы стоим. Не заметила, как Лео съехал на обочину.
— Прости, я должен был подумать, что ты…
— Не переношу тебя? — выгибаю бровь.
Ерошит волосы и откидывается на спинку водительского кресла.
— Такое бывает. Женщины редко принимают двоих мужчин. Львицы тем более.
— Где Лука? — спрашиваю снова, оттесняя любопытство, которое так и норовит всунуть нос в мир оборотней.
Я его понимаю: все-таки оно вместе со мной стало частью этого мира. На “радость” папочке.
— Лука на переговорах. По закону он — вожак. И ему разруливать, почему мы оказались на чужой территории, да еще и выкрали дочь…
— Я сама сбежала!
Мальчишки пнули живот. Ощутимо так, явно не согласные с моим возмущением.
Отвлекаюсь, едва не пропустив самое важное.
— … их старейшины…
Что-о?!
Мне и озвучивать не надо, все отразилось на моем лице.
Тихое проклятье стало мне ответом. Нет уж, Лео, так просто ты не отвертишься. Сказал “а”,будь добр доберись до конца алфавита.
— Ради, ты устала. Ты потеряла много сил. Оборот…
— Лео, не беси меня, — рычу, подавшись к нему.
Он ловит меня одной рукой, притягивает за затылок. Близко. Опасно. Острый запах разжигает новое пламя.
Но увернуться не успеваю. Его губы накрывают мои. Нежно, словно знакомятся. Они исследуют с осторожностью канатоходца. И я отвечаю.
Львица внутри рвется к нему, мечтая только об одном — подчиниться, стать его. Быть покоренной сильным самцом — это ли не лучшая награда. Самцом, которому она уже принадлежала. Ей хочется повторить. Окунуться в жар страсти. Сойти с ума и рвануть навстречу ночи и ветру. Забыться.