— Вот, — сказал Логан, протягивая свой приз.
— Не хочешь оставить?
— Нет. Я хочу, чтобы ты взяла его.
Нагнувшись, она посмотрела в глаза Логана, и увидела там боль. Боль и одиночество, и это разбило ей сердце.
— Ты заслужил это, Логан. Никто никогда не соберётся что-либо отнять у тебя.
Он обнял ее, и она крепко прижимала его.
В течение следующего часа, она держала его за руку и водила от одной игры к другой. Ксавьер присоединился и стал проводить с ними время, ведя себя как большой ребенок. Они стояли в сторонке, наблюдая за играми. Медленно, Логан начал отдаляться, и несколько детей пришли забрать его, чтобы поиграть. Она наблюдала, чтобы убедиться, что Логан был в порядке.
Шеннон, женщина, занимающаяся воспитанием Логана, подошла к ней.
— Он просто разбил твое сердце, не так ли?
— Они все разбивают. — Все дети заслуживают дома. Она забрала бы домой их всех, но это невозможно.
— У большинства этих детей не будет дома. Некоторые слишком взрослые, и люди не хотят проблем, которые приходят с принятием трудного ребенка. Логан не такой. Ему десять лет, и он был подброшен в приют, потому что его мать любила светскую жизнь, и ее парень ненавидел его. Ей был предъявлен ультиматум. Парень или сын.
— Она выбрала парня.
— В ту же ночь. Она собрала Логана, несколько его вещей, и подбросила его.
Аня покачала головой, злясь на женщину, которую она не знала.
— Это жестоко.
— Я знаю. Мы не можем ничего с этим поделать. Люди бросают своих детей на попечение все время. Иногда это потому, что они переживают трудный период, и, по крайней мере, детям в приютах дают еду, безопасность и крышу над головой. Когда они возвращаются в комфортную обстановку, они возвращаются, чтобы забрать их.
— Все люди разные.
— Я хотела высказать вам мои поздравления. Ксавьер, он удивительный, и истинный пример для подражания для мальчиков.
— Спасибо. Он действительно нечто.
Нечто, во что, как мне кажется, я влюбилась.
— Ксавьер, это мои родители: Эмма и Гарольд Миллеры, — сказала Аня.
Родители были намного старше, чем Ксавьер представлял, однако он увидел, что они были любящими, заботливыми людьми. Доброта в их глазах проступала. В то время как он принимал участие в этом ежегодном мероприятии пыток, «вкус пищи», он заметил ее родителей. Заботу они выражали каждому ребенку, это его восхищало.
— Здравствуйте, очень рад встретиться с вами, — сказал он.
— Ну, наконец-то мы встретились. Сколько вы уже женаты? Месяц или около того, и мы получили возможность только сейчас встретиться с вами. Это позор!
— Папа, прекрати, — Аня сказала, посмеиваясь. — Мы были заняты, и мы оба знаем, что тебе нужно успокоиться, прежде чем ты даже смог бы принять его в свою жизнь.
— Да, но отцам по-прежнему разрешено быть… раздражительными.
Ксавьер улыбнулся, когда заметил замешательство Гарольда прежде чем сказать что-то, убедившись, что дети не слышали ругательные слова. По словам Шеннон, мероприятие прошло с большим успехом. Ксавьер сможет удвоить, возможно, даже утроить свой взнос в этом году. Сейчас и тогда, он всегда замечал, что Логан уходил и садился на скамейку. Его мать, оставившая его, на самом деле ранила его глубоко.
Некоторые из детей спрашивали, готов ли он воспитывать Логана. Сумасшествие какое-то. Большую часть времени дети были в отчаянии, хотели, чтобы их заметили, хотели привлечь внимание родителей. Эти дети, они видели, как страдал Логан, и они объединились, как братство, надеясь, что Логана выберут первым. Когда Ксавьер сказал, что было бы несправедливо, если бы он взял Логана, дети подумали, что такое рассуждение — абсолютная глупость. Никто из них не ожидал, что он возьмет на воспитание их всех. Логан был особенным. Ему нужен этот шанс, и Ксавьер согласился со всеми из них. Потому что эта ситуация разбивала сердце маленькому мальчику. Другие дети были более чем счастливы за него, отчаянно пытаясь заставить его взять Логана.
Он говорил с Шэннон, и она сказала, что подготовит бумаги для него. Теперь, он просто должен был поговорить с Аней об этом. В теории, это означало, что ему больше не нужен наследник, это отменяло его потребность в ней.
Но это не так. Черт, он не мог ее потерять. Теперь не мог, когда он впустил ее в свою жизнь. Последние четыре года были пыткой, когда он желал Аню. Отношения работодателя и помощницы помешали ему пересечь эту черту, которая всегда возникает в подобных ситуациях. Он ненавидел наблюдать за ней, когда та ходила на свидания с незнакомыми парнями, злясь, что они могут прикоснуться к ней, когда он не мог. Все время он пытался отмахнуться от своего беспокойства.
С тех пор, как он впустил её в свою жизнь, он понял, как неправильно было тогда держать её на расстоянии. Она была красивой, любящей, заботливой, и всем тем, что он когда-либо желал в женщине.
Когда он рос в детдоме, он хотел представить себя с кем-то, кто был старше, кем-то, кто любил и заботился о нем. Кем-то, кто что-то значил для него. Чем больше он смотрел на Аню, тем больше он видел, что она была женщиной, о которой он всегда мечтал. Женщина, которую он всегда хотел.
— Вот, съешь это, — сказала она, вручая ему хот-дог, покрытый большим количеством соусом чили. — Чили поможет скрыть неприятный вкус.
Процесс дегустации продуктов питания был одним из худших, что он переживал.
— Несколько раз я думал, что тебя стошнит, — сказал Гарольд.
— Так и есть. Не стоило им позволять делать это.
— Ты явно расстроен, что в этом году пришло очень много людей, — сказала Аня. — Но я не голосовала за это.
— За что ты проголосовала?
— Водная горка. Что же еще? Сбор денег должен проходить весело. Вся дегустация продуктов питания, которые могут быть просроченными — перспектива не из лучших.
Он поцеловал ее в голову.
— Я люблю тебя.
Эмма похлопал по плечу Гарольда и улыбнулась.
— Видишь, дорогой, это любовь.
Для него это была любовь. Обнимая руками Аню, он выдвинул ее вперёд себя, и вдохнул цветочный аромат, который он ассоциировал с его женщиной. Она была прекрасна для него. Он любил ее, и это было чертовски сложно порой, иметь чувства к кому-то, не зная, любила ли она его.
— Мы приглашены к вам домой сегодня вечером, да? — Ксавьер спросил.
— Конечно, — сказала Эмма.
— Ты будешь ночевать в спальне для гостей.
— Папа!
— Нет, это мой дом, мои правила, и не капризничай не по делу в моем доме. Этого никогда не будет.
Аня закатила глаза.
— Разве мы не живём вместе?
— Не в моем доме.
Лицо Ани покрылось ярко-красным.
— Мы когда-то были молодыми, такими же, — сказала Эмма.
— Мне не обязательно это слышать. Дети не должны знать, что их родители вытворяют за закрытыми дверями.
— О, дорогая, не всегда за закрытыми дверями.
Ксавьер обожал её родителей. Они явно любили свою дочь, и он видел так часто родителей, которых действительно это не волновало. Была темнота, которая содействовала барьеру в воспитании.
— Мероприятие заканчивается, — большинство детей уже начали собираться в некоторых автобусах, чтобы вернуться в свои дома.
— Ты должен остаться до конца? — Аня спросила.
— Нет. Я буду на связи в понедельник, и все урегулируем, — он хотел сделать еще одно пожертвование, и тогда он бы стал готовиться к очередному событию.
Взяв руку Ани, он пробрался к машине, и помог ей сесть. Он любил пристёгивать ее, прежде чем подходил к своему сиденью.
— Спасибо, — сказала она.
Заведя машину, он поехал за ее родителями и помахал им.
— Я люблю заботиться о тебе, — ну вот опять, он снова сказал ей это слово. Простые шесть букв, которые так трудно было сказать, и пока он говорил ей, он это чувствовал. Если бы он продолжал повторять это, может быть, она хотела сделать намек на то, что для него это стало значить намного больше.