"Арена" – большой и дорогой клуб; и чтобы его окупить, необходимо очень и очень постараться. Билеты придется делать довольно дорогими, потому что вряд ли в клуб набьется огромная толпа народа, способная компенсировать затраты исключительно за счет количества.
Вероятность успеха и компенсации вложенных средств – минимальная. Точнее, резво стремящаяся к нулю. Проект – палка о двух концах. Кобыла заплатит за промоушен, и сделают его "джемовцы" в идеальном порядке. Только вот ни черта это не поможет вытащить концерт хотя бы на точку безубыточности.
В сухом остатке мы имеем дилемму – взять очень серьезные деньги, заранее зная о провальности результата, и впервые нарушить собственное правило не давать осечек в успехе проектов. Или отказаться – и, следовательно, потерять очень и очень много веселых шекелей…
Валерий, наконец, увидел замешательство напарника и вежливо попросил пять минут для "производственного совещания тет-а-тет" у себя в кабинете. Анна Павловна возражений не имела.
Винсент прикрыл дверь кабинета и вкратце изложил свою точку зрения на проблему. Золотов задумался.
– Это не просто концерт, это попадалово… Должно быть просто нереально красивое постановочное шоу. И только такое за счет эмоциональной добавленной стоимости покроет рациональные противоречия по затратам. Условно говоря, этот концерт должен быть дороже денег. Но мы не успеем сделать визуализацию для рекламы в полном объеме, или должны начинать прямо сейчас и бешеными темпами!
– Начнем, – перебил Золотов. – Дальше.
– Дальше. Второй момент – альбом должен выстрелить. Потому что после этой презентации должны последовать несколько мини-туров в течение года-полутора. Две трети времени группа Артемия должна проводить в ежедневных выступлениях. То есть, мы должны вмешаться в процесс записи и усилить воздействие за счет своих ресурсов.
– Что ты городишь? Ты вообще знаешь, кто этот Артемий? Или забыл на старости лет? Он же инициированный! Сам справится.
– Кто его инициировал?
– Этот, как его, питерский придурь. Год назад организовался, наплодил уйму самовыродков и гикнулся с башни, решив, что познал секрет полета. Дюжина недоделков после него осталось. Благо, не сильно войной покалеченных. Так, с пятого на десятое. Наш Темушка из той братии.
– Откуда такие новости? – изумился Громов.
– Откуда, от верблюда! Меньше бухай и по бабам шастай. И больше на работе бывай, тоже знать будешь. Этот юноша уже появлялся у меня в офисе, причем, со знанием дела появился. Понимая, куда и к кому пришел. Осведомлен о своих способностях, четко понимает, к чему стремится и чего хочет. Поможем. Сделаем хорошие афиши и обложки в паре журналов. Девки клюнут.
– Он что, суккуб?
– Ага. Думаешь, Кобыле просто анатомия нужна? Нееее, тут поинтереснее раскладочки. Кстати, аудиал тоже. Неплохие задатки для сцены. Обеспечим быстренько визуальную часть – и дело как по маслу.
– Так чего он к тебе приходил?
– А вот как раз за тем, чтобы я ему помог. Ну я и помог. Подсказал, куда идти и куда, прости, совать. Чтобы толк вышел. Зато теперь за него Кобыла платит, причем, платит нам. И всем хорошо.
– Да хрен там, – перешел на золотовское просторечие Громов. – Ты просчитаешь безубыточность концертов в регионах? Нет! Ты мне просто скажешь: Винсент – сделай. И, если в Москве грандиозное шоу еще осуществимо, то в какой-нибудь Ебург все это барахло, декорации с танцовщицами не потащишь. Там нет столько людей, чтобы окупить подобные затраты, если брать большие площадки. И нет столько денег, чтобы отбить концерт при минимальной забивке зала. Следовательно, у нас на руках практически убыточный проект, спасти который может только чудо. Интересно, почему Кобыла вообще за него взялась? Я понимаю, мальчик симпотный, с инкубами вообще связываться…
– Себе дороже, – оборвал его Валерий. Он был не просто прямолинейным, но очень жестким политиком в разговорах даже с лучшими партнерами. Потому спокойно перебивал любой спич, если считал тему исчерпанной. – Кобыла просто сдуру попала, а теперь не знает, как отбояриться. Папаша этого щенка – большая шишка в Питере, там у них какие-то очень сложные взаимоотношения вылезли, как я понял. Аннушка тоже уперлась и вцепилась в этот проект из вредности. Она его оплатит, даже если провалит выручку. И даже если будет понимать, что провалит по-любому.
– Итого, – продолжил мысль Громов, – Кобыла формально попалась на уловки инкуба. И круто облажалась, заключив невыгодный контракт с этим недорослем. И теперь соображает, во что вляпалась. Но ее держит желание…
– Трахаться! – перевел недосказанную мысль Золотов. – И она будет использовать все средства, чтобы получать свое, пока условия взаимовыгодны.
– Хорошие сведения, – кивнул Громов.
– Отличные. А теперь я хочу понять, что ты видишь.
– Вижу, что это швах. Мы работаем не на бабло, а на репутацию. У нас нет проваленных проектов, и поэтому мы так дорого стоим. Она считает, что мы ее любезного мальчика за яйца в рай втащим.
– А ты что думаешь? Не проканает?
– Нет, – Винс покачал головой и, усевшись прямо на стол, начал перебирать пальцами полусобранный пазл.
– Хреново! – расстроился напарник.
– Знаю. Без вариантов, ни одной вероятности, что будет сбор. Больше людей, дешевле билеты? Тридцать процентов недобора по деньгам. Дороже билеты – будет совсем плохо. Ползала не соберем. Я не возьмусь.
– Тааак… – Валерий принялся мерить кабинет шагами. – Мне очень не хочется отказываться от этого проекта, потому что вне зависимости от его результата, нам Кобыла заплатит за работу.
– Не обольщайся. Она считает деньги вершиной человеческой мысли. И, полагаю, по вечерам втихомолку молится золотому бычку с большим членом. Отсасывая таковой с благочестием и примерностью, сообразными степени твоего финансового благополучия.
– Пусть хоть дьяволу задницу лижет! – снова рявкнул Золотов. – Хрен с ней!
– Он-то с ней. И видимо не самый худший. А у нас с тобой – большая проблема. Мы впервые получим провальный проект, о котором она моментально раззвонит на всю округу. Репутацию мы потеряем. И, возможно, Кобылу мы еще потеряем как клиента. А по ней у меня висит не меньше пяти удачных сделок на ближайший горизонт в год-полтора. И, если ты сейчас срочно не придумаешь, как нам отбить этот концерт, у меня порушится вся картина. Она и так очень зыбко стоит. Как будто фактор должен проявиться сейчас…
– Как ты меня иногда бесишь своими факторами и изменениями поля визуализации! – скривился Золотов. Он знал, что напарнику с его феноменальной "чуйкой" можно доверять стопроцентно. Валерий был гениальным изобретателем креативных идей. Он мог придумать и осуществить немыслимую творческую концепцию, найти и структурировать идеально подходящих исполнителей. Он был признанным мастером по части самых неожиданных и нестандартных бизнес-идей. Его работой восхищались, ее копировали втихомолку, ему завидовали и ненавидели. Никто и никогда не мог его переплюнуть по части изобретения самых оригинальных, немыслимых и безрассудных решений, позволяющих выйти из любой ситуации.
Но когда дело касалось перспективы успеха проекта – только Громов мог дать идеальную картину будущего. Которая менялась в зависимости от выпадения "факторов" – событий или решений, влияющих на структуру будущего проекта. А красивым словосочетанием "поле визуализации" он называл банальную картинку того, что видел.
Еще несколько грузных шагов по кабинету. Выдернутая в порыве мыслительного процесса прядь волос. И – бинго! Озарение!
Золотов кинулся к письменному столу, походя столкнув оттуда напарника. Плюхнулся в глубокое кресло, схватил ручку и начал быстро черкать на листе схему.
Громов не мешал. Он сам словно застыл в каком-то трансе. На самом деле был занят важнейшим процессом – считыванием заново созданных вероятностей.
Обернувшись, он внимательно посмотрел на схему, изображенную Валерием и очень удивился:
– Знаешь, а сейчас факторы сложились. И я вижу кассовый успех мероприятия. Но дальше Москвы мы не суемся, там у меня горизонт закрыт полностью. Один вопрос – ты реально думаешь, что так это сработает?