— Пойдем домой, — сказал он. — Я уже два года там не был. Кто в таверне?
— Генералы.
— Тогда мне придется побыть в коровнике. Мне нельзя оставлять отряд. Подожди здесь, я скажу кому-нибудь, куда иду, если вдруг меня будут искать.
Он вошел в церковь. Через минуту он вернулся, и мы пошли по дороге под дождем.
В коровнике я зажег фонарь.
— Ты изменился, Тим.
— Я повзрослел.
— Я вижу. Вам с матерью, наверное, приходится нелегко?
— Нам приходится работать даже по воскресеньям, — ответил я. — Сэм, что они сделали с отцом?
Он вдохнул:
— Не знаю. Наверное, посадили его в тюрьму.
— Но за что? Он же ничего не сделал! Он даже не был тори, просто он был против войны!
— Он продавал скот британцам.
— Нет, не продавал! Он продавал скот мистеру Богардусу. Отцу было все равно, кто покупает скот.
— Какая разница?! Скот доставляли британцам! Значит, он продавал его британцам! Он продавал скот врагам!
— Ты против отца, Сэм?
— Нет! Это отец против меня!
— Ты сбежал, — сказал я.
— Он выгнал меня. Я не хотел с ним ссориться, но он вывел меня из себя.
— Он плакал, когда ты ушел, — сказал я.
— Я знаю. Ты мне уже рассказывал. Думаешь, я был рад убежать? Я чувствовал себя ужасно. Помню, я бежал по дороге под дождем, злясь и проклиная его за то, что он сделал. Но, проклиная его, я вспоминал о наших поездках в Верплэнкс-Пойнт, как он отвез меня в Нью-Хейвен, чтобы меня приняли в Йель, как он покупал мне там новую одежду и еще много чего, и тогда я перестал проклинать его. Я чувствовал себя отвратительно — как же я хотел, чтобы мы не ссорились!.. С тех пор уже два года прошло, Тим.
— Что же делать, как помочь отцу, Сэм?
— Собственно говоря, я думал, что смогу его вытащить. Я даже говорил об этом с генералом Арнольдом, но так и не смог узнать, где его держат. Никто не знает.
— Может быть, ты еще раз попытаешься?
— Тим, сейчас у меня нет сил об этом говорить. Я слишком устал.
Он и в самом деле выглядел уставшим.
— Неужели ты не можешь написать кому-нибудь письмо?
— Тим! Я больше не хочу об этом говорить!
— Я не буду об этом говорить, если ты пообещаешь вытащить отца.
— Я не могу его вытащить.
— Ты можешь еще раз попытаться, — сказал я.
— Тим! Замолчи ради Бога!
Я замолчал. Я боялся испортить радость от нашей встречи. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. А потом Сэм спросил:
— Ты можешь принести мне что-нибудь поесть?
— Я скажу маме, что ты здесь.
Я прошел на кухню, а оттуда — в таверну. Генералы и их помощники уже закончили есть и теперь пили ром и обсуждали свои планы. Мама сердито посмотрела на меня:
— Где ты был?
— У Старухи Прю что-то с ногой. Я думаю, тебе лучше сходить и посмотреть самой.
— Ничего, подождет, — сказала она.
— Я думаю, тебе надо посмотреть на нее прямо сейчас, мама, — сказал я.
Обычно я ни на чем так не настаивал, и она поняла, что что-то случилось.
— Хорошо, сейчас схожу, — сказала она. — Посмотри, не надо ли джентльменам еще рома.
Я наполнил кружки и помог ей вымыть тарелки, а потом мы пошли в коровник.
— Что случилось, Тим?
— Сэм в коровнике.
Она замерла на месте и побледнела:
— Сэм здесь?
— Я уходил, чтобы найти его. Я подумал, что, наверное, он должен был прийти с отрядом генерала Арнольда.
Она побежала, но потом, испугавшись, что кто-то услышит, умерила шаг и просто быстро пошла в коровник. Сэм сам вышел нам навстречу из темноты. Какое-то время они с матерью просто стояли на месте и смотрели друг на друга, а потом обнялись; я подбежал к ним и обнял обоих. Потом мама разжала объятия и посмотрела на него.
— Я не видела тебя два года, Сэм, — сказала она.
Он усмехнулся:
— Я изменился?
— Ты еще чумазее.
Он засмеялся:
— Неужели это все?
— Нет, — сказала она, — ты стал старше.
— Тим тоже стал старше. Я с трудом его узнал.
— Ему приходится быстро взрослеть, — сказала мама. — У него нет выбора.
— Я думал, вы все злитесь на меня, — сказал он. — Я не знал, станете ли вы со мной разговаривать.
— Мы хотим поговорить с тобой прямо сейчас, — сказала мама. — Мы хотим, чтобы ты остался здесь. Ты нужен нам дома.
— Тим, я думал, ты принесешь мне что-нибудь поесть. — Сэм попытался сменить тему.
— Я забыл, — сказал я.
— Тим, сходи принеси своему брату хлеба и кусок окорока из кухни.
Я пошел на кухню и взял еду. Я знал, что они сейчас начнут спорить. Когда я вернулся в коровник, мама говорила: