Два часа до обеда пролетают незаметно. Настолько незаметно, что я бы и не заметила, что время прерваться, если бы сердобольная Алиса не потолкала меня в плечо.
— Не ждите, у меня два предложения осталось, — произношу я, оборачиваясь и протирая пересохшие глаза, — закажи бизнес-ланч на меня, пожалуйста.
— Трудоголизм — ужасная болезнь, — ворчит Алиса, но уходит, вместе с девчонками. Переводческий отдел быстро пустеет, в холле дотошная Анджела даже вырубает свет — в рамках экономии, конечно.
Ну и хорошо. Тем проще будет закончить — при минимуме стороннего шума.
Я добиваю эти чертовы предложения за десять минут. Еще десять — уходят на то, чтобы пробежаться по тексту писем глазами и переформулировать те места, которые получились уж слишком корявым подстрочным переводом.
Ладно, я быстро ем… Но это того стоило. Зато можно с чистой совестью самолично отправить Козырю уведомление о завершении его задания. Вот пообедает он и…
Телефон на столе начинает вибрировать под моей ладонью — я как раз к нему потянулась.
Эдуард Александрович…
— Я думала, вы ушли обедать, — от удивления я даже забываю поздороваться с нашим генеральным.
— Тут пообедаешь, — мрачно откликается Козырь, а затем довольно быстро инструктирует, — Вика, отнесите письма юристам. Ветров их там дожидается.
А…
Блин!
— Может, я лучше сдам их Марии Игоревне? — спрашиваю я осторожно.
Мария Игоревна — это уже наш секретарь, по отделу. Именно она и занимается разносом корреспонденции как внутри нашего отдела, так и от нас — в другие.
— Она не на обеде? — удивленно уточняет Козырь, но не дожидаясь отрезает: — Вика, несите сами. Чем меньше рук проходит переписка, тем лучше. Какие-то проблемы?
— Н-нет, никаких проблем, — произношу я, внутренне натягиваясь струной. Но рабочие вопросы не терпят личных конфликтов.
Я могу сколь угодно ненавидеть Ветрова, но я не имею права саботировать рабочие задачи.
— Давайте, Вика, бегом. И с обеда можете задержаться, — напоследок выдав сладкую пилюлю, Козырь сбрасывается. Только одной пилюли маловато будет при такой-то бочке дегтя как встреча с Ветровым…
Ладно.
Зря, что ли, я «запасалась» теплом Ника? Как раз для таких случаев!
А руки, которыми я собираю бумаги со своего стола, все равно трясутся...
В юридический отдел я иду торопливо. С одним только желанием — побыстрее разделаться с этим вопросом.
Чтобы не замедляться по мере приближения к кабинету Ветрова — приходится прилагать усилия.
Итак, я приду, положу письма ему на стол и свалю. Говорить с ним мне не обязательно. У него там тоже срочные вопросы, которые ждут этих чертовых переводов, ему не до меня.
А может — мне вообще повезет, и отдавать я буду не ему, а его секретарше…
Мне не везет.
Приемная у Ветрова пуста, ровно как и восемьдесят пять процентов юротдела. Кто-то из работников еще встречается в отдельно взятых кабинетиках за стеклянными стенами, трудоголиков у юристов больше, чем у переводчиков. Хотя юристов полный штат. У нас — закрыт на три четверти. Ник говорил, что трое новичков вот-вот поступят в наше распоряжение, ждут резолюции службы охраны, но это все-таки все равно будет недокомлект. За что Кристина Сергеевна получает свою зарплату, мне все менее ясно…
У двери кабинета Ветрова я замираю и, прикрыв глаза, загадываю желание.
Пусть его не будет. Если двери заблокированы электронным замком — я имею право с чистой совестью уйти на обед, забрав перевод с собой. А потом — передам секретарю…
И я не буду виновата.
Я поворачиваю ручку и толкаю дверь.
Ну же, ну…
Опять облом. Дверь открывается.
Ладно.
Я быстро. Зайчиком.
Ветров стоит у панорамного окна спиной ко мне, любуется на город, раскинувшийся у его ног, и треплется с кем-то по телефону. Я не вслушиваюсь и вообще стараюсь ступать и дышать потише, чтобы, не дай бог, его не отвлекать, но…
Господи, зачем я надела эти каблуки?
В какой-то момент я ступаю неловко и у меня подворачивается лодыжка, ничего страшного — но я все-таки ойкаю, и Яр тут же рывком разворачивается от окна, впиваясь в меня голодным взглядом.
— Я перезвоню, — хрипло выдыхает он и тут же сбрасывает звонок, даже не дождавшись ответа своего собеседника.
Я заставляю себя проглотить ничтожную боль в суставе и, преодолев последние два шага до стола Ветрова, роняю на полированную столешницу стопку листов с моим переводом. Никаких комментариев — он в курсе, что я ему принесла.