Ведь ему я такая же «не ровня» как и Ветрову.
Если бы он был замечен в течении дня в какой-нибудь мужской тусовке, если бы обхаживал меня не только он — я бы заподозрила, что пара идиотов поспорила, «кто быстрей завалит эту олениху», но… Он один. И нарочито дистанцируется от рядовых сотрудников. Да и с руководством на какой-то слишком фривольной ноте не общался.
А вот меня Николай так настырно пытается смешить и отогревать, что мне даже совестно, что во время этой поездки я плоховато маскировала собственные эмоции.
— Есть менее времязатратные и более интересные варианты хобби, — замечаю я, давая ему шанс соскочить, если вдруг он предлагает мне это из вежливости.
— Ну, не скажите, — Николай качает головой, — мне вот смерть как интересно возить вас домой. Давно я не был в Люберцах. Почти экстрим. А ведь мне еще обратно ехать!
— Ну что ж, дайте мне время обдумать ваше неприличное предложение, — я округляю глаза, — я же приличная девушка, а вы так торопите наши отношения…
— Я бы и еще немного поторопил, — это Николай говорит чуть глуше, и очень пристально глядя в мои глаза. И сразу становится понятно, о чем это он — становится чуточку жарче. Но потом он нахально улыбается, и эта интимная напряженность сходит на нет, — я бы неприлично настоял на том, чтоб в нерабочее время у нас с вами было только «ты» и ничего больше.
Волшебное. Нет, тому же водителю я это предложила спокойно, он все-таки болтался на одном уровне со мной. А вот подкатить к начальнику с предложением отказаться от субординации…
Нет, лично мне не хватило наглости.
— Я у мамы спрошу, можно ли? — я округляю глаза и делаю такое лицо, будто мне сделали самое непристойное предложение в жизни.
— Мама — это святое, — Николай кивает, соглашаясь, что конечно, куда в таком вопросе без веского родительского слова. Все-таки его веселые глаза — это отдельное произведение искусства. И мне нравится, когда он улыбается.
Но мне уже точно пора.
— И все же, Вика, если вас что-то беспокоит — я буду рад помочь, — произносит Николай, вылезая из машины, когда вылезаю и я.
В его мимике четкое обещание — он явно отвечает за свои слова. Вот только в беспокоящем меня сейчас вопросе Николай Ольшанский мне не поможет.
Не поможет понять, что происходит в мозгах у Ярослава Ветрова. И какого черта сначала его любовница нарочно валит меня на собеседовании, а сам он — спустя восемь лет после развода пытается меня облапать. Какого черта вообще?!! Он точно обычные сигареты курит, а не что покрепче?
Впрочем, чему я удивляюсь, яблоко от яблоньки. Ветров ничем не лучше своего шибанутого на голову папаши…
И все-таки, какая жалость, что я не могу натурально вырвать Ветрову руки! Средние века, вот скажите, зачем вы закончились? Цивилизация предусматривает именно что «цивилизованные» решения проблем.
— До завтра, Николай Андреевич, — я все-таки ставлю точку в этом разговоре. Не надо спасать меня сейчас. Да и не такой у нас с ним уровень доверия, чтоб я сейчас позволила себя спасать.
И все-таки — вечер был хорош. Это невозможно отрицать. Не будь рядом Николая, который будто отрывался за свой рабочий день, шутил и шутил, как завязавший, но сорвавшийся стендапер, мне было бы всяко хуже. И паранойя моя сожрала бы меня с костями. Она ведь обострилась настолько, что готова была видеть во всякой тачке, что отражалась в боковом зеркале с моей стороны, машину Ветрова.
Ему незачем за мной ехать.
Он не знает.
Да, Кристина видела мои документы, знает, что я мать-одиночка, но еще она видела и отчество моей дочери. И уж вряд ли она соотнесет моего ребенка с Ветровым. А если бы соотнесла — вряд ли бы открыла рот. Не тот тип барышни, чтобы говорить об абсолютной честности в отношениях.
И все-таки: а вдруг?
Вот такое, да! Только в подъезд зашла и забрала почту из ящика, а уже сожрала себя на пустом месте.
Я поднимаюсь на наш девятый этаж под зловещее скрежетание лифта. Пытаюсь выдохнуть. Все было хорошо, меня вон даже довез до дома приятный мужик, мне было весело и тепло.
Сейчас я выйду из лифта, зайду домой, и мое теплое солнце повиснет у меня на шее еще до того, как я успею снять с ног туфли. Вечер сегодняшнего дня закочится хорошо!
Программа составлена — приступаем к исполнению.
— Ага, сейчас, — неслышно откликается Вселенная. Правда, про этот ответ я еще не в курсе.