Он зол. Брови нахмурены, губы поджаты, а глаза как мечи у джедаев — отражают свет многочисленных неоновых ламп и с легкостью режут меня на кусочки.
— Я… он заслужил, — тоже поджимаю губы. — Ну и увольняйте… я ж вижу, что вы думаете. Но извиняться или еще что перед ним не буду.
— А передо мной? — его лицо делается непроницаемым в одно мгновение.
— З-за что?
— Репутация моего клуба — моя репутация.
— Глупость какая, — ляпаю, не подумав и тут же испытываю непреодолимое желание сделать жест «рука-лицо».
— … И считаешь меня глупцом, — он будто продолжает свои выводы относительно того, чем я занимаюсь в клубе.
— Я…
— Придется ответить. Найти оправдания, указать причины… Как-то же надо тебя перевоспитывать.
— Вы хотите, чтобы я… объяснительную написала?
Мне кажется, или его взгляд теплеет? Он резко подается вперед и всматривается в меня:
— Никакой бумаги — только живое общение. Завтра. В шесть. Машина будет ждать тебя перед общежитием.
— Но… как же моя смена и вообще…
— И вообще — не обещаю, — да он откровенно смеется! — А в клубе ты будешь вовремя.
Разворачивается и уходит. А я еще какое-то время стою и смотрю ему вслед, открыв рот.
6
Я — идиотка? Или он — идиот?
Ну нет, Каримов идиотом быть не может. А значит…
Ох, черт.
Но я вообще не могу объяснить иначе как своей глупостью тот факт, что я, словно загипнотизированная на определенные действия, выхожу вечером из общежития, и, будучи доставлена молчаливым водителем в ресторан, даже не сопротивляюсь. Более того, наряжена в лучшее платье и накрашена гораздо тщательней, чем обычно.
Идиотка — я.
Сразу это чувствую, когда захожу в обитель денег и роскоши, где у каждого одни только трусы стоят больше, чем все вещи на мне.
И даже среди них ожидающий меня мужчина выделяется. И уже дорос в моих глазах из паука в росомаху. Уникальное животное, способное преследовать свою жертву много часов даже по глубокому снегу или на врага много большего размера запрыгнуть — и рвать тому холку, пока кровью не истечет.
И это не комплимент.
Он вводит меня в ступор. Илья черт его подери Демидович. Своим непонятным поведением. Способностью уничтожить всех и вся на своем пути… я ж ему не попалась? Правда? Просто фактом своего существования.
И… очаровывает.
Мужчины и прежде внимание на меня обращали, но им хватало одного отказа, чтобы самоустраниться.
В отличие от них Каримов даже не спрашивал.
И может именно поэтому я сижу с ним на свидании.
По другому назвать это действо было сложно — столик в углу на двоих, свечи, вкуснейшие блюда и мягкая музыка. Хорошо хоть букет не подарил — я бы точно его выронила в ожидании крика «стоп, снято!».
Нереальность, помноженная на недоумение — вот что я могу сказать о происходящем. Опасность, помноженная на привлекательность — вот что о мужчине напротив.
Смущение, усиленное неловкостью…
А это я.
Каримов не отчитывает, не воспитывает и не пытается выдать ценные указания, вопреки обещаниям. Напротив — немного шутит, немного советует, много расспрашивает о моей жизни и учебе и уж точно не чувствует себя не на своем месте. Это и сбивает с толку. И я, в конце концов, не выдерживаю.
— Илья Демидович, — откладываю вилку, все равно толком не могу проглотить не кусочка. — Зачем все это?
— Что? — его лицо принимает привычно насмешливое выражение.
— Водитель, ресторан, ваше общество, — объясняю терпеливо, хотя, уверена, он все понимает. — Для роли любовницы я слишком молода и неопытна, для симпатии всей вашей жизни — уже вы слишком спокойны и далеки. Даже для извращенного наказания все это как-то странно…
— А для красивой девушки ты слишком разумна… и неуверенна в себе, — он улыбается лишь глазами, но это такая улыбка, что… ух. — Я уже достиг того положения, что могу пригласить провести со мной вечер ту, кого мне приятно видеть и с кем мне нравится общаться. Даже если по каким-то параметрам это и выглядит странно.
— «Пригласить»? — не могу сдержать иронию. — У меня возникло ощущение, что меня просто засунули в это кресло, предварительно изъяв из коробки.
— А у меня возникло ощущение, что ты не против, — он откидывается назад и осматривает меня удовлетворенно. — Тебе явно приятно мое общество, а мне, определенно, нравится твое присутствие.
— Попробовала бы я сказать, что не нравится… — ворчу.