Мы и раньше были похожи на две параллельные прямые, которые не должны были пересечься, и сейчас остаемся ими. Вот только теперь эти прямые идут на одном уровне.
И я чувствую себя оленем, получившим власть над тигром. И удовольствие тигра… который тоже это чувствует.
— Что же ты делал эти годы, Илья? — подаюсь вперед.
— Решал очень сложную задачу, золотая, — и он подается в ответ, и я, наконец, вдыхаю его запах. — Достаточно ли я благороден и достаточно ли хочу сделать тебя счастливой, чтобы больше не попадаться тебе на пути.
— Оказался… не достаточно?
— Ну что ты… Напротив. Решил окончательно развязать тебе руки.
— Я даже не знала, что они связаны. Ты просто мог сжечь и контракты, и брачный договор.
— И твой паспорт? — столь редкая улыбка мелькает на его лице, но я не позволяю себе отвлечься и зависнуть на ней. — Мог бы, но сначала я должен был убедиться, что у тебя есть кому защитить.
— Отец? — хмурюсь в недоумении.
— Ты сама, золотая.
Последнее он выдыхает.
И эти губы… близко-близко.
Я знаю, что будет, если я подамся чуть вперед.
Я снова попробую его вкус, его уверенность. Вопьюсь, как новообращенный вампир, в его желание и страсть. Снова стану на колени во всех смыслах, и буду дрожать в ожидании, что он обрушит на меня свою власть…
Потому я отступаю.
Нет, я не боюсь всего этого. Но я пришла сюда поставить точку, а не многоточие. Уже ничего не исправить — он слишком исковеркал то место, где две параллельные прямые могли по волшебству пересечься.
— Так почему именно сейчас ты появился? И затеял все это?
А он вдруг отдаляется. Уходит в тень, во всех смыслах, и из этой тени пожимает плечами.
— Может понял, что в нашей игре хэппи-энд не возможен?
Вздрагиваю.
Что-то горькое во всем этом, темное и будто неправильное, хотя я и сама приняла это решение. Может мне хотелось, чтобы он сопротивлялся? Чтобы умолял остаться?
— Это должна была быть моя фраза, — говорю с ненатуральным смешком.
— А моя — «Game over»?
Вздыхаю. Нет, я не буду спрашивать…
Черт. Я спрошу. Я должна знать.
— Если бы я сейчас сказала… что готова попробовать снова… Что бы ты ответил?
— А ты готова попробовать?
Я не могу понять, что с его голосом.
Он делается металлическим, будто с привкусом крови…
— Нет, — говорю после паузы. И горжусь тем, что сказала это. Горжусь, но…
— Тогда и ты не жди от меня ответа, золотая.
Киваю.
Справедливо.
Справедливо!
И ведь это именно то, что я хотела, не так ли?
Так почему же так плохо…
Меня покачивает от всего того, что я узнала, что чувствую в себе и в нем, но я все-таки собираюсь с силами и выдаю сиплое и краткое:
— Документы…
— Папка на столе, — он небрежно кивает на кожаный закрытый органайзер. — Мои юристы подадут все заявления и вскоре ты официально станешь свободной.
— Мне следует тебе верить? — получается не холодно, а сдавленно.
— Ты можешь обратиться к своим юристам и сделать все сама, — все-таки в искусстве владения собой он на порядок выше. У него лучше получается показать, что его ничуть не волнует эта ситуация. — Но золотая… одна просьба.
Вскидываюсь в удивлении. Я не помню, что он когда-либо просил меня. Приказывал, да, а вот с просьбами у него как с извинениями и признаниями…
— Не афишируй пару месяцев происходящее.
— Не афишировать развод, тогда как никто и не знал про наш брак? — я и правда не понимаю.
— Именно так.
Киваю. И разворачиваюсь к двери.
Как-то неправильно все это. Но что — понять не могу.
Я вроде должна быть рада, что все закончилось… игра, его влияние на меня, мое постоянное смятение… Почему я не рада? Я все-таки не преодолела свою зависимость от него?
— Прощай, — говорю тихо, когда берусь за ручку.
— Майя, — он редко меня так называет, да и голос его странный. Опять. — Скажи, ты будешь вспоминать обо мне?
Почему у меня слезы на глазах?
Почему, черт возьми, я хочу ответить, что никогда и не забывала?
— Я тоже умею не отвечать на вопросы, — выталкиваю совсем не то, что хотела бы сказать, и ухожу.
Будущее
О том, что Каримов уехал заграницу, как и о причинах его отъезда, я узнаю от отца в его юбилей. Папа выглядит чуть растерянным и рассеянным, когда зовет меня в кабинет, а я, перед тем как проследовать за ним, оглядываю внимательно сад, чтобы убедиться, что все в порядке.
Это мое первое самостоятельное мероприятие — пусть и не от агентства, а на «общественных» началах — и я очень довольна, как все вышло. Оказалось, что грандиозный праздник в честь его юбилея, было желанием Ирины, а отец, слишком замороченный изменениями в своей жизни, даже слышать ничего не захотел.