– А по нему не видно? Вон, до сих пор прибалдевший сидит, – хохотнув, ответил блондин.
– Шаламов, только не говори, что тебя теперь на старушек потянуло, – фыркнула вторая девушка с прямыми пепельными волосами, длинными как плащ. – Ей тридцатник точно есть, как минимум.
– Ей нет тридцатника, – улыбаясь, ответил смазливый брюнет. – И вообще, Солнце, не всё ли тебе равно, на кого меня тянет.
– А кто она вообще такая? – спросил блондин.
– Без понятия, – лениво протянул брюнет.
– Может, пойдем уже? – предложила Филя и поднялась из-за стола.
– Я не доела, – я и правда ещё клевала плов. Очень даже съедобный, между прочим.
– Ну ладно, давай быстрее, – Верка хотела снова сесть, и тут случилось ужасное. Стул, на спинку которого она повесила свою безразмерную сумку, упал под тяжестью этой самой сумки.
Всё это произошло так быстро, что ни я, ни Верка не успели сообразить. И бедная Филя попросту грохнулась на пол, точнее, на этот перевернутый стул, ногами вверх. Охнув, я вскочила, хотела обогнуть стол, помочь ей, пока никто не увидел. Но не успела. Компания за соседним столом сразу замолкла, все обернулись на шум и, увидев раскоряченную Верку, хором прыснули. Только тот смазливый, как я поняла, Артём Шаламов, неожиданно подал ей руку. Помог встать и сумку поднял. Затем спросил с усмешкой:
– Ходить-то хоть можешь?
Верка схватила сумку и опрометью вылетела из столовой. А эти ещё громче захохотали.
– Вы идиоты? – выпалила я гневно.
Они в первый миг, по-моему, даже растерялись. Никто с ними в универе так не разговаривает, тем более первокурсники или «первачки», как они нас пренебрежительно называют. Потом блондинка скривила холеную мордочку и обратилась к своим:
– Кто-то что-то вякнул? Или мне показалось?
– Да нет, я тоже блеянье слышала, – поддакнула Клео. – Не знаете, что это за овца?
Я показала им средний палец и пошла искать Филимонову.
______________________________________
Артем Шаламов - сын главного героя дилогии "Эм+Эш"
10
Верка заперлась в кабинке уборной на верхнем этаже. Я её еле оттуда выкурила. Уговаривала, успокаивала, пугала тем, что за прогул и у неё, и у меня будут проблемы. У меня – так точно. Потому что последней парой был семинар у Гаевского, а он ещё в самом начале предупредил, что прогульщикам на экзамене у него не поздоровится.
– Вер, ну выходи. Пара вот-вот начнется. Марк Алексеевич у нас вообще зверь. Если не сдам я ему экзамен – меня отчислят, ты будешь виновата.
– Ну и иди. Я что, держу тебя? Вообще оставь меня в покое! – всхлипывая, ответила Филя, но через пару минут всё-таки показалась на свет божий. Всё опухшая и зареванная, конечно.
– Нашла из-за кого убиваться. Я прямо не узнаю тебя.
– Не из-за кого, а из-за чего, – буркнула Верка, умывая лицо холодной водой. – Если бы ты так… при всех…
– И что? Подумаешь, драма… Тебе зато вон какой красавчик встать помог.
– Ага, а потом такой: «Идти-то хоть можешь?», – ехидно протянула Верка.
– У него это звучало добрее. И вообще, сказала бы: не могу. Пусть бы тебя на руках нес.
– Угу, – пробурчала Филя, сдерживая улыбку. А я, заметив её реакцию, развила тему:
– Назавтра бы звездой стала. Некоторые обзавидовались бы. Наши – точно. Особенно Скляров.
– Тоже скажешь, – хихикнула Филя.
– Он, бедный, уж и не знает, как к ним затесаться. Ну, ты прикинь, угнал у собственного отца тачку, чтобы на их стоянке припарковать. А потом круги там написывал, глаза мозолил, и никакого толку. А ты – хоп, и сразу в дамках.
Филя засмеялась.
– Ну что, пошли на пару? Лучше поздно, чем прогулять.
– Пошли, – она подхватила с подоконника свою огромную сумку.
– Идти-то хоть можешь? –подмигнула ей я, и мы обе снова прыснули.
А вот на паре мне уже было не до смеха. Сначала Гаевский отчитал меня за опоздание, потом вообще вызверился на Склярове, который заявился ещё позже. И рассерженный до предела гонял нас на семинаре в хвост и в гриву. Причем задавал вопрос резко и, если ты с ходу не отвечал, ставил неуд куда-то себе в журнал. Всю пару мы сидели как на бочке с порохом. Потому что знали по слухам, что угрозы Гаевского – не пустой звук. Если уж он кого невзлюбит, то черта с два потом поставит экзамен. Хоть из кожи вон выпрыгивай, хоть пороги обивай, хоть выучи всё наизусть – бесполезно. Благодаря ему ряды студентов после каждой сессии стабильно редеют. И, как по мне, это не принципиальность, а просто противный характер. И ничего ему не сделаешь, никуда не пожалуешься на произвол – его отец у нас проректор. Вот наши девчонки перед ним и мечут бисер, улыбаются, флиртуют, заискивают. Хотя это тоже не всегда помогает – сегодня он истязал нас всех без исключения.