– Верунчик, – не отставал Гарик. Ему, очевидно, нравилась Свиридова, вот он и старался больше всех, прямо из кожи вон лез. – Ну, скажи. Ну чего ты так застеснялась, детка. Первый? Второй?
– А тебе какая разница? – подала я голос.
– Интересно, – промурлыкал он.
– Может, лучше твой размер обсудим? – разозлилась я.
– О-о-о! – протянули возбужденно парни.
– Размер мозга, – уточнила я. – По-моему, он у тебя с фисташку.
– А ты и впрямь борзая, – хмыкнул он беззлобно. И снова переключился на Филимонову. Далась же она ему! – Верунчик, ну что? Утоли наше любопытство? Какой у тебя размер?
И он поднес руки к своей груди и изобразил в воздухе, будто их сжимает.
– Нулевой стремящийся, – выдала Клео, и все громко захохотали.
И Шаламов наконец очнулся. Оторвался от созерцания преподши и окинул взглядом компанию.
– Что?
Я метнула в него ненавидящий взгляд. Верка же чуть не плакала. В классе она всегда так шустро парировала нападки, а тут… при нём… терялась и бледнела, будто другой человек.
Шаламов тоже заметил её несчастное лицо. Подсел к ней, приобнял за плечи.
– Вер, ну ты чего? Что случилось? – посмотрел на неё прямо с такой искренней заботой, будто не видел, что творится.
– Да ничего, – покачала она головой.
Ну а я молчать не собиралась.
– А ты Гарика спроси. И вообще, ты зачем нас… её позвал?
Шаламов обратился к Гарику:
– Что ты ей сказал?
– Да ничего, – улыбнулся Гарик, правда, улыбочка вышла нервная. – Просто спросил, какой у Веры размер… бюста.
– Ты дебил, что ли? – нахмурился Шаламов.
– Да что такого-то? Мы же просто прикалывались, ну. Ты чего завелся, Тёмыч? Чего ты вообще сегодня не в себе?
Шаламов стиснул губы, будто хотел сказать что-то резкое, но сдержался. Потом повернулся к Филе:
– Вер, хочешь пойдем потанцуем?
Внизу как раз играло что-то лиричное, и Верка после его слов моментально воспрянула духом. И даже порозовела вся от удовольствия и смущения. Бедная…
Я решила, что обязательно ей расскажу правду, но чуть позже. Когда уйдем отсюда.
Вера выбралась из-за стола, сунул мне свой клатч и телефон, взяла его под руку. Но, сделав несколько шагов в сторону лестницы, они остановились. Шаламов ей что-то сказал, наверное: подожди. Ну или типа того. Потому что она осталась на месте, а он снова подошёл к нам. Расставив руки по краям столешницы и опершись на них, он наклонился к Гарику и сказал:
– Попробуй ей ещё ляпнуть что-то такое. И про… – он посмотрел на меня, – сам знаешь что… тоже чтоб ни слова.
Он вернулся к Вере, и они вдвоем пошли вниз.
Я почти уверена была, что эти придурки начнут теперь цепляться ко мне. Но нет. Они недоуменно переглянулись между собой и дальше разговаривали так, будто меня здесь вовсе нет.
– Что это с ним? Может, он реально с ней замутить решил?
– Я тебя умоляю, – скривилась Свиридова, хмыкнув: – Шаламов с этой матрешкой? Прикалываешься? Да он просто пожалел бедную овечку.
– Ага, сейчас пойдет её утешит, – с насмешкой поддакнула Клео. – Бонусом к ставке.
– Ну а чего нет-то? Если вон Самарина его бортанула.
Они все покосились туда, где сидела преподша. То есть они все тоже в курсе? Но меня больше взволновала фраза «бонусом к ставке». Что, вообще, это значит? Явно же что-то дурное. Мне хотелось возмутиться, высказать им, какие они больные уроды, но ещё больше хотелось понять, в чем дело, и я пока промолчала, продолжая внимательно слушать их разговор.
– Или она его тогда уж. Так-то матрёшка эта вполне себе зачётная. Я б с такой тоже утешился, – изрек… Никита, кажется. – Если не придираться, то вообще очень даже ничего.
– Несмотря на нулевой стремящийся, – хохотнул Гарик.
– Ну… если с натяжечкой, то да, ничего, под пиво покатит, – протянула насмешливо Свиридова, мстительно косясь на меня. – Не прям ах, но была-то вообще чучело. Помните? Без содрогания не взглянешь. Я даже поначалу сочувствовала Шаламову, как ему, бедному, такое убожество терпеть рядом с собой… Кстати, мы там на что спорили-то, кто помнит?
Парни шикнули, указав кивком в мою сторону. Типа, молчи, здесь лишние уши. Но она, похоже, именно для меня всё это и говорила.
– Шаламов поспорил на Верку? – ужаснулась я.
Никто из парней не отвечал. Ну, конечно, он же велел помалкивать. Впрочем, мне и так стало всё ясно.
– Ну вы и твари, – взяв свою и Филину сумки, я поднялась с дивана. – И Шаламов ваш – урод.
Свиридова, глядя на меня, довольно ухмыльнулась.
– А вы, такие наивные, думали, что Шаламов всерьез будет с этой страшилкой неотесанной…