Выбрать главу

Да и готовить для него мне было в удовольствие, тем более на их шикарной кухне.

Правда, ел Димка плохо и мало. Чаще вообще отказывался. Я потом поняла – он всё ещё не привык к тому, что не видит. К тому, что всё приходится делать на ощупь. Он попросту стыдится собственной неуклюжести и боится выглядеть беспомощным.

С каждым днём его всё больше напрягало, что я за ним ухаживаю, подаю, подношу, пододвигаю. Это его будто придавливало. Если он что-то ронял, просыпал, проливал – я сразу убирала, поднимала, вытирала. Он слышал мою возню и каменел, мрачнея.

При этом Димка упрямо пытался всё делать сам. Ну и конечно, у него плохо получалось или вообще никак. Всё валилось из рук, ломалось, разбивалось. Первое время я тут же кидалась помочь, но видя, что он после этого ещё больше замыкается в себе, стала себя сдерживать.

На ночь я к себе не уезжала, оставалась у него, потому что утром нужно было снова в Центр. И этот момент, перед сном, всегда наполнялся неловкостью.

Я поднималась вместе с Димой до дверей в его комнату, слегка вибрируя в ожидании, а потом… мы прощались на ночь. Он желал мне приятных снов и уходил к себе.

«Спокойной ночи», – вздыхала я разочарованно и отправлялась в гостевую.

Я бы никому не осмелилась признаться в этом, но каждый раз мне хотелось, чтобы он позвал меня с собой. Чтобы мы с ним легли спать вместе, в одну постель. Ну или чтобы он хотя бы задержал меня на минуту в коридоре, обнял, поцеловал, как раньше.

Но нет. Дима вёл себя со мной, можно сказать, как друг, словно избегая любой, даже самой невинной, близости. Я бы уже сто раз себя накрутила, если бы не случайные соприкосновения, на которые он очень даже реагирует. Пусть и помимо воли.

Иногда я из вредности или из шалости намеренно его касаюсь. Будто невзначай, провожу пальцами по коже. И вижу, как его сразу же ведёт. У него даже выражение лица «пьянеет». И тем не менее… на этом всё. Он не делает никакого ответного шага.

Мне хочется любви по-настоящему. Но я же не могу припереть его к стеночке и потребовать поцелуев.

И при этом в такси, или когда мы вечером сидим, развалившись на диване, Димка почти всегда берёт меня за руку, поглаживает нежно, выводит пальцем у меня на ладони узоры.

***

В сентябре всё усложнилось. У нас начались занятия в универе. Я не могла больше ездить с Димой в Центр, не могла проводить рядом почти всё время, как раньше. Да я даже к нему домой смогла выбраться лишь на выходные.

Два раза в неделю к нему приходила женщина, помощница по хозяйству, которая работала у них ещё при его матери. Однако меня тревожило, как он там один, в пустом огромном доме, всё остальное время.

Димка, конечно, заверял, что он справляется, но это было не так…

6

– Я тут с одним человеком поговорил, – сказал отец.

Был вечер пятницы, мы ужинали на кухне. Ели макароны по-флотски, приготовленные на скорую руку. Это Димку я старалась удивлять всякими кулинарными изысками, а дома делала то, что побыстрее и попроще, чтобы только голод унять. Но отец ел с большим аппетитом.

– В общем, наклюнулся тут неплохой вариант с работой. В Якутии на приисках. Вахтовым способом. Нужен разнорабочий. Опыт не просят, только выносливость. На полгода едешь туда, работаешь. Там тебя всем обеспечивают, общежитие дают, спецодежду, кормят бесплатно. Дорога туда-обратно тоже за их счёт. Обещают сотку в месяц. Что скажешь?

Я пожала плечами. В последнее время отца нещадно штормило. То он собирался ехать куда-то контрактником, то на какую-то богом забытую ферму разводить овец. Я уже и слушала его вполуха, не принимая эти метания всерьез. А сегодня – так тем более.

Сегодня я весь вечер не могла дозвониться до Димки и поэтому места себе не находила. Утром мы созванивались и договорились, что я приеду к нему завтра после обеда и останусь до воскресенья. А потом сколько раз я его ни набирала – всё без ответа.

Понятно, что в таком огромном доме он, скорее всего, просто где-то оставил свой сотовый и не слышал звонки. А позже – не смог найти телефон. Но я, наверное, паникерша, потому что мой мозг тотчас начал рисовать ужасные картины, одну хуже другой: то – как он оступился и упал с лестницы, то – как поскользнулся в ванной…

Полночи я переживала и помчалась в их поселок с утра пораньше, как только проснулась.

У Димкиного дома стоял незнакомый универсал. У него гости?

Ключи мне Димка дал ещё давно, и, помешкав, я не стала звонить. Просто вошла, настороженно прислушиваясь к посторонним звукам. У Димки и правда кто-то был. В холле стояли чужие туфли, на банкетке – незнакомая сумка, в воздухе витал запах чьих-то сладковатых духов, а из гостиной доносились звуки возни, покряхтываний-постанываний и тихой лиричной музычки фоном.